Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - [66]

Том: Дорогая, ты не забудешь позвонить и вызвать электрика?

Салли: Нет, не забуду, если ты напомнишь мне об этом ласково и вежливо.

Том: Я ведь уже попросил тебя очень вежливо.

Салли: Когда ты от меня чего-то хочешь, всегда обращаешься ко мне ноющим голосом.

Том: Если ты не хочешь этого делать, почему бы прямо не сказать об этом!

Том намеревался вежливо высказать свою просьбу. Но у него в голове оставалась некоторое возмущение, вызванное прошлой небольшой стычкой с Салли, поэтому его просьба имела оттенки упрека. Хотя слова были совершенно нормально-вежливыми, они оказались слиты воедино с явно негативным сигналом, передаваемым тоном голоса.

Когда обращение несет подобный заряд двойственности, человек, которому оно адресовано, будет скорее реагировать на невербальные элементы посылаемого сигнала как на наиболее важные, одновременно игнорируя слова – точно так же, как Салли отреагировала на тон Тома. А он, не осознавая, что его тон был провокативным, интерпретировал ее реакцию как отказ выполнить просьбу и «отомстил». Салли, скорее всего, согласилась бы позвонить, если бы Том не сдобрил свои слова намеком на то, что одновременно с просьбой делает «выговор». Они оба попали в ловушку типа «нагоняй и мстительный ответ», поэтому не удосужились решить конкретную практическую проблему, а именно – вызвать электрика.

Когда какое-либо проявление враждебности находит свое оправдание, мы можем так разозлиться, что и в самом деле приготовимся сражаться насмерть – даже если пока ограничиваемся бранью. Тотальная мобилизация при семейных ссорах настолько превосходит то, что было бы адекватно сути этих ссор, что подвигает более спокойного из партнеров либо навешивать на другого ярлык «истеричности» или «иррациональности», либо в страхе отступить.

Более серьезная проблема возникает, когда подобная полная мобилизация на агрессию приводит к нарушению запретов и выливается в физическое насилие. Несколько лет назад ко мне на консультацию пришла пара с жалобой на то, что, несмотря на искреннюю любовь друг к другу, они постоянно дрались. В некоторых случаях рукоприкладство мужа доходило до того, что жене приходилось вызывать полицию. Они рассказали мне о следующем инциденте между ними.

За два дня до этого, когда Гэри готовился уйти из дома, Беверли сказала ему: «Между прочим, я позвонила в “Жерардо” (частная служба по вывозу мусора), и они увезут весь хлам из гаража». Гэри на это ничего не ответил, но стал молча закипать, по мере того как осознавал значение этого заявления. Дело закончилось тем, что он двинул ей в зубы. Беверли ринулась к телефону – звонить в полицию, но Гэри силой удержал ее. После ожесточенной борьбы и последовавшей за ней напряженной перебранки на повышенных тонах они решили прийти ко мне на консультацию.

Реакция Гэри казалась необъяснимой на основании истории, которую мне рассказали вначале. Однако по мере того как ее детали уточнялись, суть инцидента стала проясняться. На вопрос, почему он тогда ударил жену, Гэри ответил: «Беверли просто вывела меня из себя», – будто провокация с ее стороны очевидна. По мнению мужа, жена была виновата в том, что он ее ударил, потому что его разозлил разговор с ним в таком тоне. Поскольку Беверли являлась причиной его злобы, Гэри считал, что он ее стукнул оправданно. Невысказанное допущение мужа состояло в том, что, несмотря на кажущуюся невинность ее замечания, она на самом деле дала понять, что считает его безответственным и морально его превосходит.

Беверли же, со своей стороны, настаивала на том, что просто «проинформировала» мужа, ни в чем не обвиняя. До этого она несколько раз просила его разобраться с бардаком в гараже, а так как он не отреагировал, решила взять дело в свои руки, позвонив в контору по вывозу мусора.

Чтобы получить максимально достоверные данные о том, что в действительности происходит между ними, я решил «проиграть» с этой парой инцидент у меня в кабинете. Я попросил Беверли высказать то, что, по ее мнению, предшествовало и имело отношение к стычке, а затем повторить то заявление в адрес Гэри. Когда он опять услышал те ее слова, к его лицу прилила кровь, дыхание стало тяжелым, он сжал кулаки. Выглядело так, будто он снова собрался ей врезать. В этот момент я вмешался и задал Гэри фундаментальный вопрос когнитивной психотерапии: «Что происходит в вашем сознании в настоящий момент?» Продолжая подрагивать в злобном возбуждении, он ответил: «Она всегда меня подкалывает, пытается меня поддеть и унизить. Она знает, что издевается надо мной и выводит меня из себя этим. Почему прямо и открыто не скажет, что думает – что она вся из себя святая, а я урод?»

Я начал подозревать, что самая первая его реакция на ее заявление, которое он четко принял за унижение, была мыслью, что он как муж оказался неудачником. Однако Гэри очень быстро прогнал эту болезненную мысль тем, что переключил внимание на «оскорбительное заявление» жены. Хотя Беверли повторила свои слова во время ролевой игры в моем кабинете абсолютно мирным, взвешенным тоном, я подумал, что в реальной жизни она запросто могла все это высказать достаточно бесцеремонно и с явно критической интонацией.