Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - [23]

Результаты нашей работы с людьми во время индивидуальных сессий можно применить и к анализу коллективных черт в мышлении индивидуума в составе группы. Тенденция к предвзятости относительно персонального соперника, возникающая у отдельно взятой личности, находит отражение в обобщенных предубеждениях против чуждого сообщества, характерных для всех членов группы, к которой эта личность принадлежит. Мы знаем, что с помощью психотерапевтических методов в состоянии изменить мышление индивидуума, чтобы смягчить проявления направленного на самозащиту гнева и враждебного поведения[49]. Но можно ли применять эти же принципы к решению проблем, приводящих к конфликтам между группами и этническим раздорам?

Противовесом внутренним правилам, которые мы вырабатываем для самозащиты от посягательств со стороны окружающих, являются законы, принимаемые обществом в целях сохранения его целостности. Мы их принимаем и признаём, поскольку понимаем их значимость для защиты, хотя лично можем им и не подчиняться. Однако видя, как кто-то другой нарушает закон, мы, скорее всего, испытаем гнев к нарушителю и захотим его наказать. Например, проезжая на красный свет, вы подвергаете меня опасности – я могу стать жертвой в следующий раз, когда вы совершите подобное. Поэтому мы коллективно соглашаемся с необходимостью настаивать на соблюдении правил, но в основном это относится к другим людям (склонны считать, что сами являемся особым случаем, исключением из принятых обществом правил).

Хотя мы обычно терпимо относимся к своему эгоистичному поведению, в той же мере мы настроены осуждать всех других людей, которые ведут себя точно так же. Отнесение алчности, тщеславия и праздности к семи смертным грехам – результат попыток социальных и религиозных институтов обуздать врожденные человеческие склонности к раздуванию величины и значимости собственной личности и к потаканию своим слабостям за счет других. То, что выгодно для отдельного индивидуума, может оказаться невыгодным всем остальным, относящимся к той же группе. Я могу получать удовлетворение от раздвигания границ того, что считаю своим (алчность), или от сохранения своей энергии (лень), но эти в общем-то «естественные» тенденции приходят в противоречие с интересами общества, поэтому они не поощряются, а, наоборот, осуждаются. Налагаемые общественные санкции призваны вызвать чувство стыда (если не вины) и привести к изменению поведения того, кто бросает вызов социуму.

Положительные убеждения и чувства

Своекорыстное, эгоистическое отношение ко всему окружающему и соответствующее поведение отражают, однако, лишь одну сторону человеческой природы. Оно оказывается смягчено и сбалансировано могущественными силами эволюции: привязанностью, добротой, сочувствием и эмпатией. Таким образом, мы проявляем нашу базовую амбивалентность: в одной ситуации потакаем нашим слабостям, выражаем самолюбие и эгоизм, а в другой – выказываем готовность к самопожертвованию, скромность и щедрость. Отношения между индивидуумами могут быть охарактеризованы контрастной метафорой: разделение и слияние. В то время как индивидуализм и эгоизм разделяют людей и ведут к вражде, например в семье или в группе, жажда любви, возникновение привязанностей, забота и солидарность могут их объединить. Перечисленные объединяющие процессы также являются результатом «реализации генерального плана» эволюции. Тенденции к объединению, социофилии очевидным образом проявляются в ряде примеров близких отношений между людьми, например между родителями и детьми, влюбленными, супругами, родственниками или друзьями. Близость, взаимопонимание и товарищество подкрепляются и поддерживаются чувством удовлетворенности и даже удовольствия. Сильные, хотя порой временные связи также формируются между членами клубов по интересам, политических организаций, школ, а также групп, объединенных по этническим, расовым и национальным признакам – когда у них есть одна общая цель или поставленная задача. Наполненные всеобщим энтузиазмом празднования Дня Земли – тому пример. Групповая солидарность может углубляться как соображениями «чести мундира», так и переживаниями общих потерь, что выливается в проявление общей скорби и взаимной поддержки.

Чувство (и вырастающие из него узы) верности и преданности по отношению к другим людям в группе, а также к группе как к единому целому, придает ей сплоченность, определяет ее базовые принципы и границы. Однако, как указывал Артур Кестлер, эта сплоченность имеет явные недостатки с точки зрения человеческого рода, поскольку заставляет нас – сплоченных членов группы – относиться к другим людям, не принадлежащим «нашему кругу» и иным группам, как к чужакам, потенциальным противникам и даже врагам[50]. Комбинация из стремления членов одной группы к общности и их же индивидуализма закладывает основы агрессивной конкуренции, нетерпимости и вражды к чужакам. Когда люди отождествляют собственные индивидуалистические и социофильные позывы и стремления с целями своей группы, им не только становятся в принципе доступны выгоды от членства и идентификации себя с ней, они оказываются в плену у таких темных проявлений, как ксенофобия, шовинизм, предубежденность и нетерпимость, демонстрируя по отношению к другим группам тот же тип мышления, характерный для взаимоотношений с членами своей группы, которые чем-то их обидели или оскорбили. Это включает в себя такие ошибочные явления, как чрезмерные и излишние обобщения, дихотомия мышления, зацикленность на «однозначных» и простых объяснениях: ви́дение в чужой группе единственной причины собственных расстройств и бед, что иначе можно назвать «поиском козла отпущения».