Узники камня - [11]

Зелтран был весь внимания. Странный тип с невероятно бледным лицом ему очень не понравился. Боцман уже пожалел, что согласился сопровождать Грува. Можно, конечно, было встать и уйти, но что-то подсказывало ему, что это будет та ошибка, за которую придется заплатить жизнью.

Свет над сценой погас. Затихла музыка.

— Много лет назад, — вещал из темноты голос седовласого, — когда боги еще были молоды, когда огонь только-только покорился человеку, на земле существовало неведомое количество культов. Кто-то обещал людям богатые урожаи, кто-то говорил о великих военных победах, а кто-то говорил о наслаждение. О том наслаждении, что приходит через боль. С тех пор прошли столетия и все эти учения рассыпались прахом, но я сумею обратить время назад, чтобы вы своими глазами увидели, как все было. Увидели и, разумеется, испытали.

Несколько мгновений ничего не происходило. Тишина и темнота.

Затем вновь появилась музыка. Но теперь это были барабаны, а не флейты, что звучали ранее. Над сценой один за одним стали появляться языки пламени. Сначала они были неподвижны, но затем пустились в безумный пляс, следуя ритму, заданному барабанами.

— Точно так же в те времена шаманы заклинали огонь, прося у него силы для двух избранников, которые назначили себе свидание в урочный час.

Огни мелькали с такой скоростью, что постепенно Зелтран перестал отделять один от другого. Боцману почему-то пришло на ум, что это пляска очень похожа на ту, которую должен исполнять мотылек, принявший в себя пламя свечи. Наслаждение через боль… и смерть.

— Избранного вводили в центр круга и давали ему особого вина.

На сцену ведомый «львицей» и «олененком» взошел один из матросов. Вышедший из темноты седовласый и протянул ему бокал с неизвестным напитком. Матрос улыбнулся и принял угощение.

— К сожалению, секрет напитка погиб вместе с теми богами, что преподнесли его человеку. Попробовавший сего вина переставал чувствовать любую боль. Он обретал великую мощь. Сгорая изнутри, он изливал себя всего в тот миг наслаждения, что уготовили для него жрецы.

«Львица» и «олененок» раздели молодого пирата и принялись натирать его тело маслом. Тот лишь бестолково улыбался. Зелтран понимал, что должен вмешаться, но ни руки, ни ноги его не слушались. Он силился что-нибудь крикнуть моряку, но не мог издать ни звука.

Когда уже каждый участок загорелой кожи пирата блестел в отблесках продолжающего свой безумный танец пламени, на сцене появилась еще одна девушка. Она была высока, очень хороша собой, с округлой грудью и упругими бедрами. На лице её краски не было. Похоже, изображала она самою себя.

— Когда избранник был готов, — сказала девица хрипловатым голосом седовласого, – в круг входила девушка, согласившаяся вобрать в себя его пламя.

Пират сделал к девице первый неуверенный шаг, затем еще один. Наконец он заключил её в объятьях и, недолго думая, взял её. Девушка не возражала. Улучив момент, она развернула голову в сторону пиратов и продолжила свои объяснения происходящего, при этом не отрываясь от основного действа.

— Распаленный напитком избранник впадал в состояние экстаза. Он старался выплеснуть из себя ту энергию, которую копил в себе всю свою жизнь. Огонь любви должен был стать первой искрой.

Зелтран не мог ни миг оторваться от действа. Происходящее казалось ему невероятным, чудовищным, но в то же было удивительно притягательным. Так, собравшаяся на казнь толпа, любуется работой опытного палача. Седовласый был мастером своего действа.

— Но за первой искрой непременно следовала и вторая, — хриплым голосом произнесла девица, одновременно постанывая от ласк моряка.

Огоньки прекратили свою безумную пляску. Некоторое время они словно следили за движениями парня и девушки. Потом один огонек медленно приблизился к паре и опустился на растертую маслом спину моряка. За ним последовал еще один. Потом еще двое. Один за одним они устремлялись к пирату. Он уже полыхал, но не прекращал своих телодвижений. Начали отваливаться куски мяса, обугливались кости, а он всё двигался. Зелтран был немало удивлен тому, что пламя перекинулось и на девушку. За миг до того, как пират и девица рассыпались прахом, голоса любовником слились в едином безумном крике наслаждения.

На сцене появился седовласый. Он наклонился, поднял с пола горсть пепла, оставшегося от двух избранных. Несколько мгновений он держал его перед собой, любовно разглядывая.

— Правда, они были хороши? — поинтересовался он. — Я давно не испытывал подобного удовольствия. Вот это смерть! По-моему о большем и мечтать нельзя. Хотя… Это было только начало. Мы продолжаем.

Вдруг раздался стук в дверь. Седовласый выглядел несколько ошарашено. Похоже, он не ожидал подобного развития событий.

— Прошу простить меня великодушно, — обратился он к пиратам. — Мы прервемся ненадолго.

Седовласый направился к двери. При этом он прошел буквально в двух шагах от Зелтрана, и боцману показалось, что хозяин борделя не дышит.

— Кто там? — поинтересовался бледный.

— Я! — голос принадлежал женщине. И было похоже, что его обладательница уже теряла терпение. — Открывай скорее, дурак!