Узник Двенадцати провинций - [67]

В холоде, во мраке…

Ничего больше не было здесь, в пустом доме под снегом, лишь пустая оболочка, согретая бьющейся в ней теплой кровью с ворохом таких же пустых грез внутри…

Назавтра я пошел в таможню. Йорн просматривал кипы бумаг: ведомости о пошлинах с торговых кораблей, налогах на рынки, на соль, на скотину; всю экономику города он зорко отслеживал, держа ее в своих больших узловатых руках. Он жестом пригласил меня сесть, досмотрел колонки цифр и списки товаров, уселся поудобнее, опершись локтями на стол, положив свою тяжелую голову на сжатые кулаки, и поднял бровь, безмолвно спрашивая, что меня привело.

Я молчал, и он с удовлетворенным видом указал на кучу бумаг.

– Дела налаживаются, как видишь. Три рынка едва справляются с наплывом, деньги от налогов текут рекой. Антвалс никогда так хорошо не жил, казна полнехонька. Каким ветром тебя занесло в такую рань?

– Помнишь, Йорн, бумагу, которую ты показывал мне в Варме?

– Какую такую бумагу?

– Сумму, которую я тебе должен. Как слуга, ты говорил…

– Ах да… выкинь это из головы, Гвен. Для нас с тобой это дело прошлое.

– Сколько в точности?

– Выкинь из головы, говорю, и думать забудь.

– Нет, я как раз об этом думаю. Ты был прав, я твой должник, просто скажи, сколько с меня причитается. Уроки старого Абрахама, атлас Кожаного Носа, расходы на мое бегство прошлой зимой – за все это я с тобой уже расплатился…

– Не пойму я тебя. Мы ведь друзья, не так ли?

– Это ничего не меняет. Я хочу уехать, Йорн.

– Куда это?

– Домой. Скажи мне, сколько я тебе должен. Я понял: если не рассчитаюсь с тобой, не видать мне свободы.

Он откинулся назад, прикрыл глаза, глубоко вдохнул, сцепив руки на затылке. Потом вновь наклонился и вперил в меня взгляд.

– Гвен, ты – Заблудший. Твой дом здесь, в Антвалсе.

– А кто, как не ты, рассказывал мне о других городах… Брюгелюде, например.

– Забудь об этом. Здесь мы с тобой короли. На тебя весь город не надышится. И ты вправду полезен, я только третьего дня говорил об этом бургомистру. Ты здесь на своем месте. Так куда тебя несет?

– Я не могу остаться, вот и все. Я не сбежал во время чумы, это она мной погнушалась. Теперь у меня есть деньги, я могу заплатить тебе долг, и с лихвой.

Йорн развел руками.

– Что же, собственно, мешает тебе уехать?

– Сам не знаю. У нас с тобой был пакт. Я не хочу оставаться в долгу. Думаю, это такое условие. И потом, надо же пройти через таможню, тебе это известно лучше меня. Она повсюду, от ее глаз не скрыться, уж я-то знаю. Выправи мне охранную грамоту, за нее я тебе тоже заплачу.

– Дай мне подумать, Гвен.

– Когда же ты сможешь мне ответить?

– Завтра, дома.

Весь день и следующую ночь я подсчитывал нажитое добро. В конечном счете, Йорн был прав, с моим ремеслом можно озолотиться, хоть с пибилом, хоть без. Даже чума меня обогатила. Не напрямую, нет, но все выздоровевшие, которых я лечил, да и другие рекомендованные пациенты были не из бедных кварталов. И потом, все время учебы у Абрахама Стерниса за мной сохранялась негласная, но прибыльная клиентура. Если продать лабораторию, накопившиеся ингредиенты, книги, которые я покупал на свои средства, выйдет целое состояние. Игнас сможет остаться на службе у Абрахама. Спокойнее будет на душе, знай я, что мой старый учитель не один.

С утра я обошел больных. Потом отправился на суконный рынок купить ткани, которые хотел подарить Силде.

Она и Йорн ждали меня.

Йорн закурил трубку. Он усадил меня напротив, а Силде села между нами.

Я подвинул к Йорну заранее приготовленную бумагу. Сумму я вписал, намного превосходившую ту, которую он требовал с меня в Варме. Он оставил ее лежать на столе, не разворачивая, положив свои большие ладони плашмя по обе стороны.

Силде повернулась ко мне. Она чуть не плакала.

– Мы не хотим этих денег. Правда, Йорн?

– Да, – выдохнул он. – Не хотим…

– Это значит, что я не свободен?

– Тебе самому решать, Гвен. Я говорил об этом с бургомистром и эшевенами. Ты еще некоторое время будешь нужен нам как врач. Они наперечет, сам знаешь, с тех пор как чума выкосила их по всей стране.

– Что? Я вам еще нужен? Сколько времени, Йорн, сколько? Два месяца?

Он покачал своей большой головой.

– Скажи, сколько, Йорн? Три месяца? Еще целых три месяца?

– Четыре. Есть кое-кто на примете, он приедет будущей весной.

– А если я откажусь, что тогда?

– Ничего, ровным счетом ничего. Уедешь, вот и все, когда захочешь. Сегодня. Завтра. Воля твоя.

– Я не понимаю.

– Это не пакт. Мы просим тебя об услуге.

– Хорошо. Четыре месяца. А потом ты дашь мне разрешение со всеми подписями и печатями.

Я пожал ему руку. Вышел из дома. Ярко светило солнце, люди на коньках сновали по каналу во все стороны, я тоже спустился на лед, заскользил от группы к группе. Торговцы продавали копченых угрей, жареные каштаны и вафли, мальчишки гоняли клюшками мяч, прогуливались семьи, катили, звеня бубенчиками, сани. Мне легко дышалось, и даже кусочек свинца, засевший у меня под лопаткой, давно уже привычный, я принимал как частицу этого мирка, скользящего по белым жилам из конца в конец города, и он толкал меня в спину как сгусток чистого счастья.

Колдун из Антвалса