Узник Двенадцати провинций - [29]

Ивон ничего есть не мог. Я не знал, как ему помочь. Холод пробирал его до костей. Вскоре он начал бредить по-бретонски. Говорил что-то о дальнем плавании и о корабле мертвецов. Я тесно прижался к нему, пытаясь согреть. Внезапно его пальцы вцепились в мой рукав.

– Он вернулся!

– Кто?

– Он бродит рядом! Он вернулся!

– Что ты несешь?

– Мы возили контрабанду с папашей Трегазом.

– Кто это?

– Хозяин «Трех копыт». Мы забирали ящики черного табака близ Гернси. Дело опасное, зато прибыльное. Мы перепродавали табак, а жандармов и таможенников подмазывали, и они закрывали глаза. Папаша Трегаз умел с ними поладить. Дела у нас шли лучше некуда.

Его снова затрясло. Лоб горел, глаза тревожно блестели. Я обтер его от пота рукавом.

– Ивон? Это я, Гвен.

– Как сейчас его вижу… Судно затрещало, он поднял нас запросто, как кусок плавника, ни больше ни меньше. Раз – и мы в воздухе и не касаемся больше воды.

– Успокойся, ты бредишь.

– Дай мне закончить! Я знаю, что говорю! Мы рухнули вниз и разбились. Чертова U‐boat.

– О чем ты, Ивон?

– U‐boat. Субмарина.

Мне пришлось сделать усилие, чтобы уловить смысл его слов. Я вспомнил войну, нашу войну. Кто-то в деревне говорил о чудо-лодках, которые могут опускаться на дно и всплывать, но мне в это не верилось…

– Вот оно что? Я думал, это все пропаганда, байки о лодках, которые плавают под водой.

– Они существуют, Гвен. Кстати, и у нас они тоже есть. Но у немцев их больше…

– Папаша Браз говорил, что вряд ли это правда. Ты представь: плавать на глубине? В темных водах, со всеми утопленниками. Во мраке, под тяжестью всей этой воды над тобой? Дудки! Никто на такое не пойдет! Во всяком случае, я их никогда не видел…

Ивон привстал и потянул меня за рукав.

– Тем лучше для тебя, Гвен. Тем лучше для тебя. Поверь мне, ты предпочел бы самый страшный шторм у мыса Ра[3]. Потому что это совсем другое. Как будто морское чудовище всплывает из глубины и, вынырнув, топит тебя в одно мгновение, не успеешь ты прочесть молитву. А то остается под водой, только глаз выставит на железном пруте, и две бомбы откуда ни возьмись рассекают волны с такой скоростью, что не успеешь повернуть. Бум! Все взрывается! А потом прут складывается, и глаз уходит под воду, опять затаится на дне и ждет следующего судна, как зверь в засаде.

Матиас попросил перевести ему слова Ивона. Это было нелегко. U‐boat, субмарина, здесь ничего подобного не существовало. Но я как мог описал ему кораблекрушение. Двое моряков насторожились. Лоцман откинул капюшон, скрывавший его лицо, и впился в меня суровым взглядом.

– А потом, Ивон?

– Мы перевернулись и пошли ко дну, и я утонул.

– Утонул?

– Ну да, утонул. Потом я оказался в телеге Анку, а после – на этом чертовом песчаном берегу. Не знал, куда идти. Выхаркивал легкие, полные воды. И меня подобрали эти, из летучей таможни. Вот так. Остальное ты знаешь не хуже меня.

Я вкратце перевел его рассказ нашим спутникам. Они вдруг заволновались. Я не понял почему, но Матиас и два моряка о чем-то яростно пререкались. В конце концов лоцман пожал плечами, но другой, в капюшоне – его звали Йер – смотрел на нас так, будто мы его предали.

Матиас тронул меня за рукав.

– Этот твой друг… Он видел кракена.

– Кого-кого?

– Кракена. Монстра, пожирателя кораблей.

– Нет, нет. Ничего подобного. Я тебе все объясню, Матиас. Это просто корабли, которые плавают под водой. Военные корабли.

Он замотал головой и понизил голос:

– Прекрати это, Гвен, прекрати сейчас же.

– Но ведь это правда!

Он снова сделал мне знак молчать, но мне загорелось доказать свою правоту, и я уже не мог остановиться. Я сказал ему, что у нас тоже есть корабли, только из железа, что они ходят по морю без парусов и без весел, с высоченными трубами и огромными пушками, способными дать залп до облаков. Он замахал рукой, словно отталкивал мои слова, и судорожно заморгал правым глазом. Я не понимал, чего он испугался, и продолжал толковать о крушении «Трех копыт» и о войне, той войне, что разразилась в моем краю, до того как я попал в Варм.

Вдруг к нам шагнул человек в капюшоне. Переступив одной ногой через меня, он грубо схватил Ивона за шиворот. Я не мог ему помешать, он придавил меня коленом и оказался чертовски тяжелым. Выругавшись, малый напружинился, поднял моего друга и с размаху швырнул его вниз головой за борт. Раздался громкий всплеск, и баркас опасно закачался. Моряк пошире расставил ноги для равновесия, сплюнул на ветер и потер руки. Потом, обернувшись, грозно посмотрел на меня. Я в ужасе кинулся на корму, пытаясь разглядеть Ивона. На короткий миг он вынырнул, задыхаясь и отплевываясь. Побарахтался несколько секунд – я еще слышал его сдавленные крики – и исчез, камнем пошел ко дну, даже пузырей не осталось. Матиас изо всех сил тащил меня назад. Несмотря на туман, я успел увидеть в прозрачной толще волны маслянистый блеск огромного, медленно вытягивающегося щупальца. Далеко позади что-то яростно хлестнуло по воде.

– Ну вот. Мы его вернули, – мертвым голосом проговорил Матиас.

– Что?

– Кракен пришел за ним. Мы вернули ему добычу.

– Вы спятили!

– Не верни мы его, кракен нас всех уволок бы на дно. Они, кракены, своего не отдают. Подводные корабли, скажешь тоже! Что ты еще выдумаешь? У тебя, похоже, не все дома…