Узник Двенадцати провинций - [27]

Не знаю, какая муха укусила Игнаса, но он вдруг вскочил, с размаху залепил мне оплеуху и локтем отшвырнул на операционный стол. Я не мог опомниться: до сих пор мое бормотание никогда не мешало ему задавать храпака. В следующую секунду он придавил коленом мои ребра, держа в правой руке клещи, а левой пытаясь разжать мне челюсти. Я ничего не понимал, и, только почувствовав десной холод металла, вспомнил угрозу Йорна. Прошло столько времени, что я о ней совсем забыл! Я изо всех сил укусил Игнаса за руку, но без толку. Этот скот предпочел бы лишиться всех пальцев, чем ослабить хватку. Он сильнее надавил коленом.

Я отчаянно искал выход, как вдруг мы оба замерли от странного воя. Он был похож на скрип двери, но был сначала таким низким и заунывным, словно шел из глубины катакомб, и внезапно взмыл по всей гамме до пронзительного визга, отчего волосы на голове встали дыбом:

– Horribilis!

От неожиданности Игнас выронил клещи и отпустил мою челюсть. Глаза у него стали величиной с блюдца. Я инстинктивно отпрянул и съежился. Игнас показал пальцем на что-то за моей спиной.

– Horribilis! – снова провыл голос.

Какую нечисть мы ненароком разбудили впотьмах в этой комнате, где тела раскрывали свои тайны? Привидение? Призрак одного из несчастных, раскуроченных Кожаным Носом, пришел отомстить? Из небытия ли он возник или вышел из одной из этих старых книг о человеческих внутренностях и колдовских зельях, как из фолианта чернокнижника? Холодок пробежал у меня по спине, словно меня окатили ледяной водой.

– Horribilis! Rigor mortis!

И еще этот жуткий запах разложения аж щипал мне ноздри! Смрадный, гнилостный запах могилы… однако, если вдуматься, с какой-то знакомой ноткой… да, что-то вроде душка от перегара можжевеловой. «Даер! Как же он раззявил клюв, чтобы распространять такое зловоние?» – вдруг дошло до меня.

Да, это был он. Увеличившийся в объеме вдвое – так встопорщились его перья. Вцепившись коготками в мое плечо, он свистел, урчал и клекотал так громко, что у меня зазвенело в ушах.

– Пибил, – всхлипнул Игнас, – он говорит на латыни! Ты колдун, Гвен, колдун!

Я сел, потирая нывшую челюсть. От запаха Даера тошнило.

– Horribilis! Pulmo! Demonia pneumonia!

Он продолжал изрыгать проклятия своим простуженным голосом. Ей-богу, он запомнил наизусть половину библиотеки! Его было не остановить. Ярость сменилась экстазом от собственного словоизвержения. К непривычному быстро привыкают, если оно повторяется. В первый момент пибил меня, конечно, здорово напугал, но теперь начал всерьез раздражать: уму непостижимо, что за чушь он нес. Я заметил, однако, как это действовало на Игнаса, который пятился с выражением неподдельного ужаса на лице. Уморительно было видеть, как такая глыба дрожит перед комком перьев. Я не преминул этим воспользоваться и дожать его.

– Ты совершил худшую ошибку в своей жизни, Игнас. И знаешь какую? Ты ошибся на мой счет. Ты скажешь, мол, ничего страшного, все равно я мало что значу. Вот только пибил, видишь ли, дело иное! Он доктор.

– Колдун…

– Нет, нет, доктор, Игнас. Величайший и ученейший доктор. Ученее Кожаного Носа. Древнейший, глубочайший, бездоннейший кладезь знаний среди всех великих и мудрых докторов высочайшей и небеснейшей республики пернатых. Это он видит, он знает, он лечит.

Даер важно распушился.

– Gloria sum grandissimus stomachus!

– Я всего лишь слуга.

Даер согласно закивал головкой.

– Povere sordidum trouducus!

– Так что и наказывать ему.

Пибил изрыгнул последний залп галиматьи:

– Inferno subito decubicula cubitus!

– Это ты колдун, – пролепетал Игнас, пятясь.

Я спрыгнул со стола и шагнул к нему. Он еще попятился и уперся в шкаф с инструментами.

– Ты понятия не имеешь ни о его силе, ни о его возможностях, и, думается мне, оно для тебя и к лучшему. Только один совет: надвигай поглубже шапку на голову, Игнас. Особенно ночью. Пробудить гнев пибила-свистуна – это не шутки. К тому же, имея такую дырищу в черепушке, лучше избегать соседства острых клювов. Но сначала ответь мне. Это Йорн тебя подкупил?

Он пробормотал что-то невнятное.

– Сколько? Сколько он тебе заплатил?

– Он сказал, что я могу взять себе пибила в обмен на твои зубы.

Я расхохотался, и это добило его окончательно.

– Йорн так сказал? Глупец! Олух! Горемыка! Ты так ничего и не понял? Пибил мне не принадлежит. Это я принадлежу ему.

– Nostro sum tibia et clavicula? – поддал жару пернатый.

– Ни в жизнь он не будет слушаться такого, как ты. А теперь, когда ты поднял руку на мою скромную персону, он не простит тебе ни малейшей промашки. Его гнев падет на тебя. Дай-ка мне эти клещи.

Великан безропотно протянул их мне.

– Колдун, ты колдун.

– Когда ты увидишь Йорна?

– Послезавтра я должен встретиться с ним на дороге в Варм.

– Отлично, зубов у нас хватает. Вон там полная банка. – Я взял из нее немного зубов. – Дай руку.

Великан протянул мне руку. Я ущипнул ее клещами, достаточно крепко, чтобы на кусочки цвета слоновой кости вытекло немного крови. И убрал окровавленные доказательства в мешочек.

– Отдашь это Йорну. Скажешь ему, что это мои зубы, что ты выбил мне их все, что мне очень больно и я, наверно, от этого умру.