Узница. 11 лет в холодном аду - [79]

В тот же вечер в «Нарти» я принесла свои тетради к камину, чтобы сжечь их. Кстати, тут даже хостел называется так: «Лаваджуни — новое счастье». Над входом на синей вывеске с нарисованным белым голубем, написано: Lawajuni Girls Hostel[37].

Одну за другой я бросала тетради в огонь. Языки пламени разгорались, прыгали по картонной обложке и за секунды вгрызались в дешевую тонкую бумагу. Тетради горели ярко, и дым попадал мне в глаза. Я пододвинула остатки тетрадей в середину, потому что мне не хотелось, чтобы от этой печальной главы что-то осталось.

— Ты что тут делаешь? — спросила меня Аруна, одна из младших девочек.

Она подошла сюда из любопытства, чтобы взглянуть, что тут дымит.

— Я хочу оставить прошлое позади и больше не вспоминать обо всем плохом, что было раньше, — сказала я ей. — Я хочу, чтобы оно превратилось в пепел и дым, поднялось к небу и никогда больше не печалило меня и не заставляло плакать.

— Я тоже не хочу, чтобы ты плакала, — утешила меня Аруна и обняла рукой за талию. Какое-то время мы так и стояли и смотрели на огонь.

Это было словно внутреннее очищение. Глубокий покой и удовлетворение наполняли меня, когда я смотрела на огонь.

ПЕРЕД СУДОМ

Вся моя энергия и все мои силы теперь нужны были мне для школы. Я хочу и должна теперь сосредоточиться на учебе. Если все будет хорошо, то я хочу через пару лет поступить в колледж, а затем и в высшее учебное заведение. Для того чтобы стать журналисткой или адвокатом и бороться за права самых бедных людей. Тогда я сама могла бы добиться через суд, чтобы Жестокая Мадам выплатила мне мою заработную плату, которую задолжала за тридцать месяцев, что я работала у нее. Я буду бороться за свои деньги, и это мое твердое решение. Я регулярно звоню Зите и прошу ее воздействовать на свою тетку.

Когда Жестокая Мадам услышала, что я должна буду выступить в телевизионном интервью в Катманду, она сказала Зите, как это было уже один раз после моего визита к президенту страны, позвонить мне. Зита еще раз передала мне, что я ни в коем случае не должна упоминать настоящего имени Жестокой Мадам, если не хочу неприятностей. Зита сообщила:

— Тетка сказала, если ты не выдашь ее имени, она тебе за это перешлет деньги.

Но этого так и не случилось. Тогда я сдержала свое слово и не назвала имени Жестокой Мадам, хотя журналисты упорно спрашивали меня — кто же эта депутат парламента.

Однако Жестокая Мадам снова не выполнила свою часть соглашения. И до сих пор я жду денег.

В последний раз, когда я звонила Зите, я узнала шокирующую новость: Мохан, сын Зиты, умер неделю назад. Я была потрясена. Ему только что исполнилось семнадцать лет. Его якобы нашли мертвым перед телевизором — для Зиты это был ужасный удар судьбы, и я тоже была в ужасе. Между тем, до меня дошли слухи, что в смерти Мохана якобы виноваты наркотики… И конечно, тогда я не могла спрашивать о своих деньгах. После этого я некоторое время не решалась звонить Зите, потому что не знала точно, как мне общаться с ней после трагической смерти Мохана.

Лишь через три месяца я заставила себя снова позвонить ей.

Жестокая Мадам вскоре после этого велела передать мне, что я должна обратиться по поводу денег к ее брату в Гхорахи. Он якобы выплатит их мне. Однако с тех пор ее брат настаивает на том, что его жена больна и что денег у него больше нет. Поэтому он не может выдать мне мою зарплату. От этого можно с ума сойти…

Я все-таки дам им самый последний шанс. Я хочу позвонить ее брату в Гхорахи, чтобы поставить ему ультиматум: или он выплатит мне мои деньги, или же я пойду в суд. Это я скажу им четко и ясно.

До сих пор меня удерживало то, что суды в Непале перегружены. Это может длиться целую вечность, пока дойдет до процесса, и еще столько же, пока будет вынесен приговор. Однако, если нужно, я пойду по этому пути. Это мое твердое решение.

Я знаю, что судебный процесс может получиться затяжным. Никогда еще ни одна камалари не выдвигала в судебном порядке обвинения против лендлорда или помещицы по поводу невыплаты денег. В такой стране, как Непал, для которой характерно наличие иерархий и кастовой системы, это табу. Однако если Жестокая Мадам и дальше будет упорствовать и считать, что она так легко отделается, потому что я слишком слаба или глупа, чтобы получить то, что мне причитается, тогда я нарушу это табу. От имени всех обманутых камалари, которым не заплатили за работу.

Эпилог — дело далекого будущего

С тех пор как сожгла свои старые тетради, я больше никогда не вела дневник. Но я хочу снова начать это, потому что в настоящее время в моей жизни происходит очень многое.

Год 2066, или 2009 по западному календарю, был для меня очень счастливым. Дело в том, что однажды к нам в хостел «Нарти» приехала немецкая журналистка. Ее зовут Натали Швайгер, и она, хотя живет очень далеко от меня, узнала о моей истории. В день, когда она побывала у нас в гостях, мы разговаривали очень долго. Я рассказала ей о своей деревне, о семье и о тех годах, которые провела, работая камалари. Она внимательно выслушала меня, а затем спросила, могу ли я себе такое представить — изложить мою историю в книге.