Узлы - [16]

"Да, но он орал на тебя как бешеный".

Отдернул руку, зашагал вокруг стола.

"А если бы с тобой, с тобой, Амирзаде, стряслось такое? Может быть, Махмудов сам довел? Не нравится, как он гнет спину здесь, в кабинете... Что стоит вывести из равновесия такого вот издерганного человека? Хорошо, если в нем еще вера в людей жива. Легко ранить такого, а вот помочь... в тридцать семь лет начать жизнь сначала... А что, если бы с тобой так?..."

Из окна ему было видно, как мерно клюет носом качалка. Ни одного человека рядом, а буровая работает. Тридцать пять лет назад он, Амир Амирзаде, впервые пришел на промысел учеником мастера-тартальщика. Хилый был. Из колодца выползал чуть живой. Тут же на вонючей, скользкой земле растягивался, хватая ртом воздух. А случалось, таких мальчишек вытаскивали из колодца мертвыми. Не выдерживали... Помнится, его уволили с работы за то, что он не поздоровался с управляющим. Сколько потом рабочие ходили на поклон к хозяину... Не помогло. Вышвырнули, как щенка. Злой был управляющий и мстительный, как див. Он, Амир, тогда клялся, что до смерти не забудет этой обиды. Что ж, выходит, забываться стало? Да, да. Однажды забыл, однажды и сам наломал дров, стыдно вспомнить. В плохом настроении был, сорвал на пареньке одном. Уволил ни за что ни про что.

Потом он сам искал этого парня. Того и след простыл. Наверное, в село к себе вернулся. Столько лет прошло, а как камень на душе. Память жестока. Может, к лучшему, что жестока. И вот сегодня...

Он старательно разгладил мятую страницу автобиографии. Словно рука его могла расправить рубцы на живой этой судьбе.

Вошел Махмудов, льстиво заглянул в лицо.

- Ты забываешь о своем повышенном давлении. Из-за всяких крикунов заболеть можешь. Вот, - он положил перед ним отпечатанный акт с витиеватой собственноручной подписью, - я подписал. Прошу... - Он протянул авторучку.

Амирзаде внимательно прочел акт и, изорвав в мелкие клочки, швырнул в корзину.

- Что вы делаете?! Это подорвет ваш авторитет. О происшествии уже знают подчиненные!

- Пусть!

- Может быть, он вернулся и извинился?

Амирзаде вскипел:

- Какого черта это вас так беспокоит? Он оскорбил меня. Я как-нибудь переживу. Это, во-первых. А во-вторых, вы знаете, что ему пришлось пережить?

Махмудов усмехнулся.

- А при чем тут мы?

- Кто знает, Махмудов... Может, именно мы "при том"...

- Ну, знаете... Я отказываюсь понимать.

- Придет время, поймете. Он один из тех, кто начинал этот промысел. Ты, Махмудов, знал об этом.

Махмудов, привстав, впился глазами в листок с автобиографией.

- Такие люди для нас на вес золота.

- Но почему он не обратился в "Азнефть"?

- А почему бы ему не обратиться прямо сюда? Эх, пришел бы прямо ко мне, не было бы этой нелепой истории.

- У него нет диплома. И вообще вид у него...

- Вид, говоришь? Тебе модного костюма с галстуком не хватает? Одежда не та, да? У человека, как говорится, дом обрушился, а ты "вид", "диплом"... Что? Нет у нас, скажешь, бездельников с дипломами? Сначала звонок из министерства, а потом является этакий хлюст, духами от него пахнет. Сам не раз слыхал, как ты кланялся трубке. "Баш уста*. Встретим... Обеспечим". Эх, ты... Иди, иди, Махмудов.

______________ * Будет сделано.

- Не смею возражать. Но советую согласовать с начальником отдела кадров "Азнефти", прежде чем брать его. Посмотрим, что там скажут.

- Не беспокойся. Если надо будет, я и с министром поговорю. Я отвечаю за это. А тебе настоятельно советую разыскать этого Гасанзаде.

- Мне? - плечи Махмудова приподнялись почти до ушей.

- Не мне же!

Никогда еще начальник не позволял себе говорить с ним, Махмудовым, так резко. Странно. Что он там вычитал, в этой скупой автобиографии? Странно.

На всякий случай Махмудов пожал плечами:

- Иду. Ваша воля. Кто имеет право не выполнить приказ управляющего?

4

Уже смеркалось, когда Васиф вернулся в гостиницу. Не зажигая света, растянулся на старом, продавленном диване, закрыл глаза. Сквозь тонкие стены было слышно, как шумно ужинают, смеются в соседней комнате. В коридоре простужено бормотал репродуктор.

Не вставая, протянул руку за графином. Глотнул прямо из горлышка. Вода была теплой, чуть солоноватой.

Ну что? Устроился? Ехал, волновался... Как мальчишка, радовался встрече с Курой. Стихи вспомнились. И на тебе! Как бы посмеялся сейчас Балахан. Нет, не должен он смеяться. Никто не должен. Нельзя раскисать. Надо бороться. Никто не принесет ему удачу, как шербет на серебряном подносе. Надо бороться за счастье.

Вскочил, вытащил из чемоданчика бумагу, сел к столу писать заявление. Слова рвались на страницу обидные, злые. Нет, так нельзя. Надо спокойней. Снова начал. Но пыл остывал, уступая тупой усталости. Не привык писать жалобы. Бросил ручку, снова растянулся на диване. В ушах все звучал раздраженный голос Амир-заде: "Уходите отсюда!" А куда? Куда идти - не скажете, товарищ начальник?..

Мог ли он думать, что так встретят его на родине? Одни очень недвусмысленно дали понять, что поздновато ему начинать... Другой просто выставил за дверь.

В общем, "Беррегите нерррвы!", как говорит попугай Балахана.