Узлы на простыне - [2]

— Я хочу, чтобы ты пошла ко врачу. А не надеялась на вертихвоста. Все равно толку не будет.

— Ты хочешь, чтобы я всю жизнь прожила одна?

— Куда тебе рожать, прекрати орать, — она не отрывалась от своего занятия. — Если в голове нет — в жопе не займешь. Ты думаешь я — вечная?! Я завтра в больницу пойду. Думаешь, я так и буду сидеть и зарабатывать тебе на кавалеров?

— Что ты говоришь? — я опешила. — Каких кавалеров? У меня только один парень и он…

— Да ты же его кормишь, когда он сюда приходит. Ты думаешь, я буду кормить вас обоих? Или троих? Встань на ноги, найди работу, выучись, а потом будешь думать о ребенке, и о том, как взбить чужие яйца.

— Какие яйца? — я все еще стояла перед бабушкой, не зная, идти, или нет. Может позвонить и отменить? Или позвать его сюда? Тревога тормозила все мои действия.

— А чем вы занимаетесь, когда он приходит? Что, даже заявку не подали, а уже яйца взбили.

— Ба, как ты не понимаешь, я люблю его. Да что тебе говорить! Ты только фантики умеешь считать!

Бабушка подняла голову и посмотрела на меня как на прозрачное место.

— И зарабатывать! А ты в них только играешь! В секреты под стеклышком! Ты никуда не пойдешь. Я запрещаю тебе сегодня выходить из дома.

— Ба, я сегодня ему скажу, я должна ему сказать сегодня, ты не понимаешь!

— Что я не поминаю? Ты думаешь, я одна живу, потому что ничего не понимаю?

— А я так жить не хочу! Я не хочу одна растить ребенка, или как мать, не вылезать из чужих коек, сегодня один — завтра другой! Я не хочу, чтобы мой ребенок был безотцовщиной, как я. Вы — две неудачницы, и хотите из меня сделать такую же! Мало вам надо мной издеваться! Вы и так все сделали с матерью, чтобы я чувствовала себя невыбранной, а теперь, когда меня любят…  когда мне повезло…

— Что ты кобеля нашла, которому сосешь в машине?

Я вздрогнула.

— Что значит невыбранной?

— Это когда любят мало!

— А как шлюха в машине…  это выбранность? А выбрали на панели?

— Да ты просто завидуешь, это даже мне видно! Ты завидуешь! — я уже орала во весь голос, не пытаясь сдержать ни слезы, ни обиду, ни слова. — Сами вы не смогли найти мне отца, не смогли найти любовь, вас никто не любил. Потому что вы две злобные вертлявые сучки!

— Я тебе кинокамеру купила в четвертом классе! Все ждала, внучка врачом станет. Лечить меня будет! Любовь она нашла! В больницу надо идти, а она на свиданку! Ты что, думаешь — оно само рассосется?!

— Да ничего я не думаю! Сама меня отвела на исторический. А теперь три года проучилась — плохо стало?

— Да что толку от твоей истории? Каждый рассказывает по=своему — а конец — один.

— Тебе что от меня надо?

— Это моя квартира, и ты сюда больше никого не приведешь!

— Я тоже здесь прописана! — слезы катились по моим щекам, я посмотрела на круг белого циферблата на серой стенке.

— А он тебе в загсе свидание назначил? Небось, в машину опять зовет, потрахаться! Нашел дуру бесплатную, а ты и рада.

— Заткнись! — я лихорадочно открыла шкаф, что стоял у меня за спиной, и стала вытаскивать плащ. Передумав, я бросила его на диван и потянула белую куртку. В ней меня легче было узнать в темноте. Да и к черным волосам она подходила больше.

— Надо же такое выдумать! Невыбранность! Посмотрись в зеркало! Ты кого хочешь найдешь! Сама сначала человеком стань!

Зеркало. Я обернулась на большое, на стене, для бабушкиных клиенток. На меня смотрели черные глаза, расширенные от испуга. Красивая ли я? Да, конечно. Волосы, глаза, мягкие губы, точеная фигура, ноги от ушей. Так ведь и Димка был суперста.

— Не пойдешь ты! — сквозь зубы крикнула бабка. Я оглянулась и увидела, как она резко подняла у себя над головой старинные серые огромные ножницы. Они стукнули по стеклянному абажуру люстры, и звон разбитого стекла заглушил ее следующие слова. Не дожидаясь больше ничего, а хорошего тут явно было ждать нечего, я резко дернула свою куртку с вешалки. Рывок был такой сильный, что конструкция в шкафу не выдержала и деревянная палка с треском рухнула. Не оглядываясь, я выбежала из квартиры, с силой хлопнув дверью.

Тут я остановилась. Предчувствие беды замедляло шаги и действия. Чтобы немного успокоиться, я села на ступеньку лестничной клетки.

Я любила Митьку. А кто бы его не любил! Высокий, светловолосый, с голубыми глазами, с тихими нежным голосом и интонациями. Он был похож на красавцев из старых американских фильмов, по которым сходили с ума все героини этих фильмов. И я тоже сходила по Митьке с ума. Только не в кино, а в жизни. Да я все для него сделала бы. Страх заползал мне в сердце. Он застревал где-то между ребер, гулко вызвучивая удары сердца. На минуту я представила себя, одну, с ребенком на руках, со старой бабулей, подрабатывающей шитьем на заказ для толстых теток. Я — студентка третьего курса, с ребенком на руках, одна, без заработка, без специальности…  Тьфу…  Это бабуля так говорит…  Все это ерунда. Этого я не очень боялась. Точнее, как можно бояться того, что с трудом можешь представить? С голоду что ль помру? Это были наносные, привнесенные страхи, скорее словесные, звучащие голосом бабушки, или диктора на телевидении. Мой внутренний ужас был не в этом. Подсознание вместе с сознанием сдавливали мне мозг другой картиной катастрофы. Катастрофы, которую я реально не могла представить, а тем более пережить. А вдруг он тоже скажет — на фига нам сейчас маленький? Что тогда? Страх пульсировал, ежился, давил и переворачивался внутри меня. Кого я выберу? Кого выбирать? Кулек неизвестно кого, комочек, что там, внутри меня, часть Митьки и меня. Или Митьку, моего Митьку-красавца, без которого я не могла дышать. Я закрыла глаза. Попыталась представить себя без Митьки. Нет, вру. Возник образ Митьки без меня. Он обнимал другую, трогал ее за талию, касался своими губами ее губ. Дыхание перехватило. Ужас. Я этого не переживу. Страх потерять Митьку заслонял все остальное. Глаза открылись, но та, другая, которую он обнимал только что в моих видениях, продолжала насмешливо улыбаться мне прямо в лицо.