Узлы на простыне - [11]
— Но дом же молчал.
— А мать не сообщила на работе свой сотовый?
— У меня сестра на скорой тоже работает. Там не говорят в отпуске свой сотовый.
— Подруги? Были у нее подруги? Одноклассники… однокурсники… просто друзья… не в вакууме она же жила…
— Три года в коме… вы что… человека максимум на год хватает… сочувствие проявлять… и то — скорее любопытство…
В дверях появились люди. Они засуетились над останками. Я вышла в свою комнату, подошла к зеркалу. Ну и ну. Худая, высохшая. Короткий ежик темных волос смешно топорщился надо лбом. Я лизнула ладонь и попробовала пригладить волосы. Они снова вздыбились вверх.
— Ничего, знаешь, какие волосы у тебя теперь отрастут! — Петр вошел вслед за мной.
— Тебе нужно было Днухе позвонить. Ты бы видела, какой крутой за ней отец приехал! Послушай, а у тебя ведь и денег нет? А может, тебе лучше в больнице еще недельку?
Он тарахтел, не замолкая. Моя комната выглядела совсем печально. Пыль на письменном столе, книги… Они стояли на полу стопками-горками, я точно помнила — я писала курсовую, я их так и оставляла. Герцен, Соловьев, Гегель, история философии 19 века, Аксаков, Киреевские, Самарин, славянофилы… Библия, история древнего мира, Вавилон, Византия… Я пнула ногой одну из горок. Она рухнула, веером разложив печатную продукцию на полу. Странно, ковер был свернут, и лежал у стены.
— Конечно, я что — должна всю жизнь в этой больнице провести?
— Да ты так не огорчайся. Нужно восстанавливать силы. Мускулы…
— Уууу, какой у вас шикарный письменной стол. Вы не продаете его? — странный вопрос исходил от появившегося вновь Потапенко. Он заглядывал мне через плечо.
Я оглянулась на свою комнату. Посредине, боком к окну, стоял арабский инкрустированный мебельный экземпляр. Бронзовые ручки и кружевное литье уголков рождало сомнение в принадлежности данной вещи этому месту. Бабушка баловала меня.
— А книги кто читал? — Потапенко стал вдруг излучать жизнелюбие. — Но, по-любому, этот запах цивилизации нужно проветрить.
— Книги — разве это не признак разума?
— Конечно, нет, — вмешался «хирург». — Канализация — вот культура.
— Ну, Петь, ты еще что-нибудь новенькое скажи.
— За одну секунду с поверхности спирта испаряется два молекулярных слоя.
Оцепенение уходило, Петр был добрым парнем. Потапенко поправил очки.
— А спирт какой? Технический, или медицинский?
Серый свет конца октября тоскливо серебрил комнату, делая ее призрачной и нежилой. Впрочем, при чем здесь осень? Это так и было.
— Тебя ведь машина сбила? — Потапенко по-хозяйски уселся на мой диван.
Странное начало разговора. Я отлично помнила тот злополучный вечер. Но там было полно народа, неужели никто не видел машину? Значит… она так и не остановилась?
— И что? Странно было бы, если бы наоборот…
— А кто тебя сбил?
— А те люди, что там стояли, полная автобусная остановка… — они… что — их тоже сбили?
— Ну, было темно…
— Отлично, а я глаза закрыла.
— В смысле?
— В том плане…
— Что чуть копыта не откинула… — Петр рассмеялся.
— Это что — черный юмор?
— Ага, воскрешение и смерть — всегда вызывает странные эмоции.
— Почему?
— А вам никогда не хотелось смеяться при виде трупа?
— Мммм, — Потапенко с интересом посмотрел на «хирурга». — И часто вы так веселитесь?
— Да каждый день! Я-то уже привык!
— Значит, машина так и не остановилась? — я посмотрела на очочки маленького следователя. Не хотелось смотреть дальше блестящей поверхности стекол. Не было сил. Я решила сосредоточится на бликах оптики.
— А ты бы хотела, чтобы он представился и поклонился?
— Да, то есть, нет, — три года назад, мы ничего не нашли. И дело было передано в архив, как я уже и говорил. Поскольку вы ожили, может, вы вспомните какие-то уточняющие, или проясняющие обстоятельства, которые нам были неизвестны, но вы…
— Нет, я видела только свет фар.
— Может, хотя бы марка машины?
Я помотала головой.
— Цвет?
— А что, это сейчас что-то изменит?
— Вы были на проезжей части дороги? Вы же тогда ждали парня этого… Дмитрия. Может, вы вышли на дорогу?
Я вздрогнула и опять замотала головой.
— Вы не были пьяны?
— Послушайте, мне и так горестно, а вы тут какую-то чушь мелете. Не можете ничего выяснить — убирайтесь!
— Блииин… — Петр не знал, куда бы ему сесть и ходил из угла в угол. — А почему горестно-то? Вот люди! Я не пойму… тебя давно не было дома… соскучилась… боль почти прошла… ты должна радоваться, что вернулась, и на радостях уборку затеять и т. д…
— Петь, я так и сделаю… Вот только нога плохо меня слушается…
— Потому что сама никого не слушаешься…
— Я должна всю оставшуюся жизнь теперь в этой палате пролежать? Уколов что ль мало? Ты посмотри — у меня на шее дыра до сих пор не зажила.
— А тут что? Бабка умерла… Ты еле-еле в квартиру попала.
— Я… я хочу… Дома и стены помогают. Петь, я же не…
— Нога пройдет, не бойся, в этом даже шарм есть… некий…
Молодые люди, казалось, совсем забыли о Потапенко, и о рассыпавшемся трупе бабушки.
— Бабушка ваша пролежала тут три года. Эксперт сказал.
— Зачем вы мне это говорите?
— Ну вы-то молчите.
— Я ничего не знаю, и ничего не могу сказать. Машина была красная, обычная, наша.
Главная героиня попадает в лапы подпольных кинематографистов, снимающих снаф-порно. Чудом ей удается вырваться от бандитов живой. Она обращается в полицию, но убедительных доказательств случившегося у нее нет. Героиня начинает собственное расследование, но противник, похоже, умнее, чем она сама. Все трудно, замыслы оборачиваются провалами, хитрые ловушки срабатывают в обратную сторону. Все оказывается не тем, не так и не поэтому. Казалось, ниже нельзя сидеть в дыре. И тем не менее… Книга содержит нецензурную брань. 18+.
Детектив – погоня. Барселона, Германия, Африка, Париж становятся ареной для развернувшихся трагических событий. Героиня встречает много людей с разными взглядами и убеждениями. Удивительная развязка никого не разочарует.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Формула чудес такова: один слушатель в возрасте до шести лет, один чтец, возраст упустим, с интерсными взглядами на жизнь и чувтсвом юмора, хорошее классическое чтиво в современной интерпретации. Правильные слова — и вот вам чудеса и приключения: брутальные принцы, моложавые короли, вредные феи-крестные, злопамятные мачехи и многие другие личности. Готовьте тыкву, мы собираемся на бал!
Пять правил восхождения на трон Ада:1. Забудьте прошлое.2. Выпейте за настоящее.3. Хотите-не хотите, а вспомните прошлое.4. Выпейте теперь за это. (не забудьте замуж выйти!)5. Уберите оставшихся соперников.
Ещё совсем недавно Виктория могла уверенно назвать своё имя, возраст, пол и, так сказать, местообитание. А ещё она стопроцентно была уверена в своей человечности и, что эльфы, гномы и всяка разна другая нелюдь, прерогатива книг в жанре фэнтези. Тем более, какие то непонятные аниморфы... Одна случайная встреча и она непонятно где, непонятно кто и непонятно зачем. Даже возраст непонятный...
В застывшем воздухе — дымы пожарищ. Бреду по раскисшей дороге. Здесь до меня прошли мириады ног. И после будут идти — литься нескончаемым потоком… Рядом жадно чавкает грязь. — тоже кто-то идет. И кажется не один. Если так, то мне остается только позавидовать счастливому попутчику. Ибо неизбывное одиночество сжигает мою душу и нет сил противостоять этому пламени.Ненависть повисла над дорогой, обнажая гнилые, побуревшие от крови клыки. Безысходность… Я не могу идти дальше, я обессилел. Но… все-таки иду. Ибо в движении — жизнь.
Мальчик живет в редкой высотке, коя разваливается ежедневно, вместе со своими странными, капризными и даже дерзкими призраками. Он мастерит механику, чинит приборы в доме и тешится надеждами на лучшее будущее, хотя отказывается переезжать. Вскоре в его город неожиданно приезжает демоническое существо с подлыми планами, на что все его надежды тотчас обращаются на загадочные поиски шальных сущностей.