Узкие врата - [6]
– Балет – мертвое искусство.
Нелли равнодушно зыркнула над очками:
– Ты рассуждаешь, как клюшка из института культуры…
Институт культуры Нелли презирала, не отступая от старой театральной традиции. «Клюшка» – ее единственное ругательство в адрес женщины – имело густое многообразие значений. Что касается смелых воззрений, то ведь Ингу с Олесей разделила одна из судьбоносных волн, на которые столь богата юность. Они не расходились как в море корабли, – их разбросало, как утлые шлюпки, посему Нелли осталась безраздельной распорядительницей дум. Сложись иначе – кто знает… Хотя поворот на мюзик-холл Ингу изрядно обескуражил, она было решила, что Олеська сбилась со своего стремительного, спонтанного, но все же очень меткого, интуитивного пути, вознаграждавшего праздниками и победками, но бившего наотмашь карающей десницей. Однако Олеська ниоткуда не сбивалась, и в кабаре хватает… уж там всего хватает, никуда не убежишь от ноши своей, она же крест, она же искушение.
То, что будет потом, все уже есть сейчас. Вот они с Олесей допущены в детский кордебалет в «Щелкунчике». Олеся так волнуется, что не может говорить, ей пока что важно быть лучшей. Инга глазеет вокруг, это ее совершенно поглотило, жаль, что им сейчас не похихикать вместе над потным напомаженным принцем, у которого случилась затяжка на ягодице и теперь костюмерная свита торопливо латает на нем трико…
Ингу хлебом не корми, дай подглядеть. Вбегают со сцены, выбегают на сцену и целое мгновение кажутся испуганными тем, что сейчас опять придется менять роль на роль, расслабляться, поправлять бутафорию, а после опять закусить удила. Из холода в жар, из жара в лед, чревато коррозией нервной системы. Но многие давно закалились, метаморфозы только щекочут им нервы, повышают тонус, как пара кружек кофе.
Инга мнит себя заносчивым наблюдателем. Театр не жизнь, а отсрочка. Она снова задумала побег, теперь уже не к матери, а к циркачам. Как жгуче жаль, что прошли времена шапито, бродячих гимнастов с жонглерами, путешествующих в расхлябанных фургонах, колесящих по городам и весям… Но пока остались лилипуты, Инге будет где схорониться! План был изложен в письме далекой ныне Оксанке, которая, однако, успела набраться прозорливости. Ее мало тронула романтика гонимых ветром маленьких комедиантов, она задала простой вопрос:
– А куда ты денешься, когда вырастешь? Ты ведь станешь им не нужна…
Помилуй, душенька! Инге ли думать на два шага вперед; когда вырастем, Земля завертится быстрее, японцы изобретут карманных родителей, и они никуда не исчезнут. Обычно Инга выбирала щадящую логику. Должно же что-то произойти через энное время, потому как за энное время не может не произойти ничего. Катастрофы и войны из аксиомы исключались, речь шла о счастливом повороте.
Глава 4
Странно, что встретились только теперь; обычно, когда появлялась Инга, он отсутствовал. Случайность или умысел? Инге – восемнадцать, Игорю – двадцать два, вполне достаточная закваска для фабулы. Нелли говорила о сыне специфически, как о многотрудном своем достижении, любила завести пластинку о тяготах материнства, о том, как муж заставил ее родить, якобы перечеркнув карьеру. А чего ей не чесать языком теперь, когда все позади и исход более чем сносен! Позади муки выбора, бессонные ночи, первые неподатливые ученицы, мосластые волчата из застывшего пластилина, который предстояло разогреть, смягчить и вывести в чудные линии.
Одна из них, одиозная Ася, сбежала, блистает у буржуев. Нелли тиха и горда, когда от Аськи редкая весточка через третьи руки приходит… Но не об этом речь. Инга ждала, что у Нелли обязательно прорвется материнское присюсюкивание про сыночка, которое призвано исключить влечение. Объект притязания меркнет от родительских рекомендаций, и никуда от того не денешься. Нелли, однако, всего лишь изредка ударялась в идиллические подробности про прищепки, которые он перетаскал у нее, изготовляя из оных человечков-цуциков. Или задавался антропологически неожиданным вопросом про негритянское молоко: неужто оно такое же белое, как у белой расы? Пытливым пареньком рос этот Игорек… когда Инге светил детдом. Но в синхронность вдаваться – только душу травить. Через неделю после их первого случайного знакомства на кухне – он просто открыл холодильник, откромсал толстый кусок краковской колбасы и мрачно перемолол жерновами скул, – Нелли вынесла приговор:
– Ты ему нравишься! А ведь он всегда презирал моих балетных, обзывал их «венскими стульями». Ужас, правда?!
Мучительно было отнестись к известию с равнодушной иронией, но ведь именно так полагается девушке, не так ли? Сама Нелли походя приучала к снисходительности касаемо вопросов пола. Любовь, романы, брак – все это необходимые, но недостаточные для полноты жизни ритуалы, и вообще дело десятое… Нелли переусердствовала в воспитании – Инга и так слыла недотрогой и чистоплюйкой. Жестокие подростки путают высокомерие и нелюдимость, проткнуть хрупкий защитный панцирь им ничего не стоило. От матушки Инге достался чертов надменный поворот головы, но, видит бог, никакой надменности, одно лишь тщательно скрываемое, оголтелое, всеядное желание понравиться первым встречным-поперечным, и улыбка от этого напряжения – как судорога, как гримаса трусливой собаки. Она себе, конечно, не нравилась в восемнадцать лет, она не в дамки метила, – в пешки…
«Все, что получает победитель» — в гибели Марты Брахман, богатой женщины, подозревается Сергей Ярцев, ее муж — типичный жиголо, красивый молодой мужчина. Круг интересов Марты весьма широк, она вращалась в богемно-хипстерской среде, любила эзотерическую чепуху, игры в магию, занималась меценатством и была прирожденным манипулятором — все это затрудняет поиски виновного в ее смерти… «Амнистия» — убийство старухи-процентщицы — прекрасная основа для криминальной драмы в постмодернистском духе. Именно так должен был выглядеть сценарий Игоря в рамках учебного семинара.
Расследуется внезапная и загадочная смерть лучшей преподавательницы и репетитора в музыкальном училище Анны Карловны по прозвищу Инквизиция. Подозрение падает на ее учеников и любовниц мужа убитой… («Пируэт Бильман») Даже уйдя от мужа, Ева была защищена его заботой, жила спокойно и обеспеченно. Но случилось непредвиденное — бывшего супруга подставили, и Ева решила действовать, понимая, что надо спасать его и себя… («Пыльная корона»)
Повести и рассказы, вошедшие в сборник, читаются как единое повествование о житье-бытье компании молодых людей, у которых свои правила, свой язык, своя система ценностей и свой набор житейских мудростей, зачастую парадоксальных. Например: жизнь слишком важна сама по себе, чтобы относиться к ней серьезно, а потому потерявший всегда в выигрыше — даже если все не ладится, даже если мучают неустроенность, безбытность, непонимание близких.Так они и живут, — то ли вечный карнавал, то ли неостановимая карусель бытия.
Написали вместе с Еленой Стринадкиной. И даже совместный псевдоним придумали. Но ведь это не главное! Главное, что в одном большом-большом доме собирается приятная компания, и вдруг — бац! и вторая смена — на одного гостя меньше. Конечно, его не жалко, ведь это история должна сочетаться с клетчатым пледом и камином, — зато сколько сразу обнаруживается тайных связей и укромных уголков души. Стоит только заподозрить ближнего — и это уже повод для любви.Дарья Симонова, Елена Стринадкина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
С юности Анна мечтала попасть в столицы: именно в Питере или Москве в атмосфере художественной свободы она намеревалась развить творческие способности и найти свое место в литературе… Спустя несколько лет Анна освоилась в писательской среде обеих столиц, стала публиковаться, отстаивая право на собственное художественное видение, не пытаясь завоевать расположение тех, кто полагает себя вершителями современного литературного процесса. Одновременно ей приходится решать и личную, чисто женскую проблему выбора между двумя непохожими, но одинаково не подходящими ей мужчинами.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Каспар Ярошевский считал, что женитьба так же неизбежна, как служба в армии или медосмотр. Почему же для одних людей связующие узы священны, а для других – тяжкое бремя обязательности? Как же поймать тот ритм, ту мелодию, единственную, свою, дающую мир, спасение, надежду? Как различить ее в клиническом абсурде чужих судеб, рваном грохоте непристойных откровений и скромных аккордах всеобщего приспособленчества?..
Эти тайные встречи, касания, поцелуи, слияния не имели никакой истории, никакого развития. Тысячи раз прощупывая каждую мелочь и пробуя ее на вкус, она находила в них только цепь унижений. Словно ожерелье из черного жемчуга, она невидимо носила его на шее. Но никто никогда даже не догадывался об этом.