Ужасы. Замкнутый круг - [64]

Белла больше не доверяла внешней шелухе жизни, которая когда-то заставляла ее верить во что-то, принимать жизнь такой, какая она есть, покоряться. Прошла неделя, и она увидела, что стены сужаются вокруг нее, становятся все тоньше, словно старая фотография на обложке книги. Она снова отправилась в Арчуэй-тауэр. Улицы кишели бродягами, число их росло, Земля, казалось, вращалась все быстрее; а как же другие люди вокруг меня, спрашивала она себя, неужели таков и их конец?

Она прошла мимо бездомного, копавшегося в помойке в поисках обеда, и села в автобус. Забралась наверх и смотрела, как ползет мимо тротуар. Одноногий нищий на костылях тащился сквозь толпу. Автобус целую вечность стоял перед светофором. Башня виднелась впереди, протыкая шпилем шиферную крышу облаков. Белла вышла из автобуса и пошла пешком. За спиной у нее раздались шаги; она остановилась, обернулась; мимо прошла группа незнакомых людей. Она снова пошла вперед, глядя себе под ноги. Впереди показался человек в шинели, из-под которой торчала одна нога, не касавшаяся земли. Время от времени она тыкалась в землю. Костыли стучали, словно сапоги, подкованные гвоздями. Внезапно инвалид развернулся на своих железных палках и протянул к Белле руку за подаянием. Но она испугалась, не смогла заставить себя даже взглянуть на него. Обойдя костыли, она оставила его стоять с протянутой рукой; она заметила только грязные ленточки на его шинели.

Она остановилась неподалеку от башни и взглянула вверх, на ее огромный пик. В кармане у нее лежали страховые бумаги, но если они и имели какое-то значение, для нее они превратились в мусор. Она прикоснулась к двери, которая легко отворилась. Отвергнув фальшь лифтов, она нашла лестницу. Шаги звучали у нее за спиной и смолкали, когда она останавливалась; они принадлежали ей самой. Но это было не важно — ей нечего было бояться шагов, она боялась лишь самой себя, своего злейшего врага.

Она добралась до девятого этажа и, задыхаясь, прислонилась лбом к стене, покрытой белой штукатуркой. Звук ее шагов все еще эхом разносился по лестничной площадке. Она почувствовала, что трещина на стене в том месте, где она прикоснулась к ней, расширилась при ее прикосновении. На белую стену полился черный свет, шаги зазвучали громче. «Обо всех случайных повреждениях следует немедленно сообщать линейному руководителю». Трещина зияла все шире. Белла бросилась наверх и с грохотом проскочила через вращающиеся двери на десятом этаже. Дверь, находившаяся напротив, была открыта; она вбежала в знакомую комнату. Здесь никого не было — только скамьи, пустые окошки с прилавками и одинокий стул. «Если вас не вызвали, сообщите об этом секретарю через десять минут после назначенного вам времени». Дверь в противоположном конце комнаты открылась, и в помещение вошел человек в строгом костюме, с ухмыляющейся треугольной маской вместо лица. Белла схватила стул и швырнула его в окно. Вокруг места удара возникла паутина трещин, и она вскарабкалась на подоконник, колотя кулаками в стекло. «Не позволяйте детям вставать на подоконники — это опасно».

Она должна была найти его — не то чтобы это было хоть сколько-нибудь важно, но тогда она сможет внести в жизнь символическую долю порядка, исправить хотя бы одну несправедливость. Она не надеялась помочь ему, но, может быть, думала она, это хоть немного искупит ее вину. Ей казалось, что в таком случае усмешка хоть на миг слетит с желтого лица.

Однако в округе было столько нищих и бродяг, что она могла бы искать его вечно. Идти со сломанной ногой было тяжело, позвоночник больше не поддерживал ее, она думала, что позвонки смещены в трех местах. Но инстинкт гнал ее вперед. Кровь, лившаяся на тротуар, пугала прохожих, но Белла не в силах была остановиться или спрятаться в подворотне.

Пройдя пятьдесят метров, она заметила его спину. Костыли блестели в ярком свете, бесполезная нога скребла по земле. Она сунула руку в карман в поисках монет, но рука ее угодила в кровоточащую рану. Оторвав руку от кровавого месива, она поняла, что уже слишком поздно. Бродяга обернулся и, защищаясь, поднял костыль. Она знала, чье лицо она увидит, если поднимет взгляд, — хотя этому лицу было не место здесь. И она решила отрицать его существование, не смотреть на него; она не доставит ему этого удовольствия. Вместо этого она посмеется в последний раз и примет вину на себя. Она вонзила ногти себе в глаза, ручейки крови потекли по ее впалым щекам, и на лице возник треугольник — две окровавленные глазницы и отвисшая сломанная челюсть.

Пер. О. Ратниковой

ТОМАС ЛИГОТТИ Странный замысел мастера Риньоло

Томас Лиготти родился в Детройте и в настоящее время продолжает жить в штате Мичиган. Он был продавцом в продовольственном магазине, проводил телефонные опросы, работал в отделе распространения местной газеты и младшим преподавателем в рамках государственной программы трудоустройства, а также редактором в издательстве справочной литературы.

Однако все эти занятия, по-видимому, не оказали никакого влияния на его уникальные причудливые произведения в жанрах фэнтези и хоррор, которые вначале публиковались в различных малотиражных журналах, а затем стали выходить в составе антологий, таких как «Первородное зло» («Prime Evil»), «Лучшее из „Fantasy Tales“» («The Best Horror from Fantasy Tales») и «Истории, которые меня испугали» («Stories That Scared Me») под редакцией Рэмси Кэмпбелла. Критики высоко оценили сборник рассказов Лиготти «Песни мертвого сновидца» («Songs of a Dead Dreamer»).