Ужасы: Последний пир Арлекина - [179]

Она хихикнула, осторожно зашаркала, скользя ступнями между камнями и осколками стекол. Я улыбнулась и ободряюще кивнула, когда она взяла угощение и присела рядом с Кассом на ступеньку кабины. Он вскрыл банку виноградной шипучки, выпил залпом и отбросил себе за спину.

— Где твоя мама, Эва?

— Там.

Она махнула рукой с мороженым. Котенок вырвался и скрылся в зарослях бальзамина. Из темного проема к нам шагнула женщина — маленькая и плотная, как куропатка, в мешковатом синем платье, похожем на больничный халат. Длинные сальные волосы были собраны в неопрятный узел на шее; длинная черная челка липла ко лбу. На подбородке курчавились густые пучки черных волос, грубых, как козлиная бородка. Нос-картофелину прищемили очки — толстые линзы в дешевой оправе из черной пластмассы, стандартная модель для сельской местности. Глаза за мутноватыми стеклами блестели бледной облачной дымкой. Когда она заговорила, голос оказался хрустким, как джутовая мешковина, а голова закачалась взад-вперед, как у змеи. Только через минуту я поняла, что она слепа.

— Малютка Эва! — выкрикнула она. В голосе чудился слой густого ила, как на дне ручья. — Кто здесь?

— Мороженщик, — протянула Эва и сунула мороженое в руку матери. — Он меня вот чем угостил. — Возьми у Сэма деньги.

Касс медленно кивнул:

— Это Касс Тайрон, Мейди. — Он взгромоздил на борт грузовика тяжелую коробку. — Привез коробку эклеров. Вы ведь просили?

Ее рука пошарила по борту машины, нащупала покрытую изморозью коробку.

— Сэм! — пронзительно выкрикнула она. — Мороженщик!

На крыльцо, вытирая руки о грязный комбинезон, прошаркал третий обитатель домика. Он был гораздо старше Мейди, и, кроме засаленного комбинезона, на нем красовалась только грубая татуировка. Он сделал два шажочка к краю крыльца, таких маленьких, что я опустила взгляд на его ступни — босые, мертвенно белые и едва ли больше по размеру, чем у Эвы.

Как он ходил на таких ногах — загадка. Он был очень толстый и дряблый, словно жир стек с него, оставив мягкие складки и шишки бледной бумажной кожи. Голова и шея, казалось, вылеплены из крема с помощью трубочки, какой украшают торты: черты лица скрывались за множеством складок и ямочек белой плоти. Даже татуировки местами расплылись и поблекли от времени, будто съежились вместе с ним, как рисунок на сдувшемся шарике. Я отвернулась, чтобы сдержать нервный смешок. Но старик повернул голову в ту же сторону, и я столкнулась взглядом с парой живых, ярко-голубых глаз, с черными, как спинка сверчка, ресницами. Я смущенно кашлянула. Он мне улыбнулся, и я отшатнулась, покрывшись мурашками.

Какая красивая улыбка! Превосходные белые зубы, губы немного ярковаты, словно их обладатель только что ел переспелые ягоды. Мне вспомнилась Ингрид Бергман — то же безмятежное сияние, такие же светлые глаза и черные ресницы, трепещущие под копной грязноватых седых волос. Он был неотразим. Я застенчиво улыбнулась в ответ, и он очень мягким голосом проговорил:

— Привет, Мороженое!

Я никогда не видела более уродливого человека.

Касс подтолкнул меня локтем и объяснил:

— Так он меня называет: Мороженое. Вроде фамилии.

Я неуверенно кивнула, а Сэм улыбнулся, склонившись к малютке Эве и ласково потянув ее за ухо.

— Хочешь сигарету, Сэм? — предложил Касс, протягивая ему пачку «Олд Голд».

Сэм молча взял одну.

— Это моя девушка, Сэм, — мрачно представил меня Касс. — Джули Дин, она ужасно противная. Мейди, это Джули Дин.

Бородатая Женщина мотнула головой и стала шарить рукой по стенке кабины ладонью вверх, пока я не высунула руку в окно. Она схватила мою ладонь и чуть не выдернула меня на дорогу.

— Мейди, — громко сказала я, поморщившись, когда пальцы у меня хрустнули от ее хватки. — Я — Джули.

Она покачала головой, жадно уставившись на крышу кабины.

— Я все про тебя знаю. Он мне говорил. У него такая девушка… — Ее голос сорвался, и она обернулась к Сэму, дико размахивая коробкой с эклерами и громко вопрошая: — Сэм? Она — девушка Мороженого?

Сэм виновато улыбнулся, перехватывая коробку большой мягкой ладонью.

— Не знаю, Мейди. — Мне он шепнул: — Она редко видит людей.

Он говорил так медленно и тихо, что я задумалась, не слабоумный ли он и выбирался ли когда-нибудь из здешних гор…

— Мороженое, — пробормотал он и потянулся к моей руке. — Мороженое, это твоя девушка?

Касс схватил меня в охапку и затряс так, что волосы разлетелись из-под банданы, а зубы застучали.

— Она. Одна и единственная. А ты как думал, Сэм?

Сэм уставился на меня. Я видела, как вспыхивает и гаснет свет на его радужке. Зрачки пульсировали, словно пара гибких черных крылышек, а потом сжались в булавочную головку. Я передернула плечами и беспокойно кивнула.

— Джули, — прошептал он. — Ты — его девушка?

Я кивнула, попыталась что-то сказать, запнулась и отодвинулась от окна.

— Джули Дин, я запомню, — прошептал Сэм и погладил меня по руке. Его ладонь оказалась гладкой, сухой и прохладной, как стекло. — Знаешь, Мороженое к нам ужасно добр.

— А я думала, мороженщиков все ненавидят, — пошутила я.

Сэм, пораженный в самое сердце, замотал головой:

— Мы любим Мороженое!

Касс ухмыльнулся:

— Слыхала? Они меня любят. Правда, Мейди? Правда, Эва?