Ужасы на Западе - [7]

Современные исследования бунтов того времени доказывают, что их доминантой была ненависть; по своей сути большинство бунтов были консервативны и обращены к прошлому, к мифу об утраченном золотом веке и стране изобилия. В преддверии Страшного суда эта тема вновь была подхвачена теми, кто верил в тысячелетие блаженства на Земле. Согласно одному из вариантов этого мифа, царство без тирании и налогов уже было, например, во времена Людовика XII.

Из века в век переходила утопическая легенда о государстве без налогов. Во Франции люди надеялись на послабление бремени налогов после смерти Карла V, при вступлении на трон Генриха II, после смерти Людовика XIII, затем Людовика XIV, во время созыва Генеральных штатов при Людовике XVI и в период революционных событий в Париже в 1848 г. Основной составляющей этих мифов были вера в бесконечную доброту властителя. Он воспринимался как отец народа, стремящийся облегчить участь людей. Но министры и местные власти его обманывали. Поэтому народ бунтовал не против короля, который был божественной личностью вне всяких подозрений, а против его гнусного окружения. В 1549 году бунтовщики из Бордо в своем покаянии Генриху II признаются, что восстание не покушалось на королевскую власть; оно было направлено против тех, кто грабил народ соляным налогом и чьи бесчинства были невыносимы. Бунтовщики считали, что помогают королю избавиться от кровопийц народа, что властитель заодно с восставшим людом и предоставляет им право вершить правосудие, по крайней мере в течение какого-то времени. Этот элемент коллективной психики был исследован на примере крестьянских волнений лета 1789 года. Многие крестьяне считали, что после 14 июля Людовик XIV решил покончить с властью привилегированного класса и составил уже соответствующий указ. Но этот указ якобы не был обнародован, а священники отказывались его зачитывать во время церковной службы. Несмотря на умолчание, люди верили, что король повелел сжечь замки и предоставил несколько недель для свершения этого "святого дела". Подобные мифы были известны еще в 1868 г., когда перигорские и ангулемские крестьяне считали, что император разрешил грабежи в течение нескольких дней (грабеж, конечно, расценивался как одна из форм народного суда).

Итак, почти все вспышки коллективного насилия прошлого проникнуты идеей утраченной идиллии и страха перед новым и чужаками, которые были носителями всяких новшеств, а также врожденным недоверием к людям со стороны: для крестьян это были горожане, для горожан это были деревенские жители, бродяги же были чужаками для тех и других. Во Франции возрождение подобных страхов вновь наблюдалось в период смуты 1789–1793 годов.

Страх и неприятие новшеств характерны для волнений и религиозных бунтов XVI–XVII вв. Протестанты были против каких бы то ни было нововведений. Их целью был возврат к первоначальной чистоте Церкви и очищение Слова Господня от извращений, искажающих его. Следовало убрать из спасительного послания суеверные и языческие добавления, которые в течение веков были придуманы и внесены в него людьми. Индульгенции, паломничество, культ святых, служба на латыни, обязательная исповедь, монашество и папские мессы должны были быть уничтожены для того, чтобы дорога к Господу шла прямо через Библию. Нужно было сломать, как требовал Лютер, три стены римского превосходства: превосходство папской власти над светской властью — право, которое присвоил себе папа, единоличное толкование Писания; превосходство папы над соборами церквей. Этот богоугодный труд был бы направлен против Антихриста и на восстановление в христианстве истинного положения вещей. Лютер и Кальвин не требовали уничтожения изображений святых. Но их наиболее ярые сторонники в Германии, Швейцарии, Франции и Нидерландах превзошли их, доведя до крайности положения воспринятой доктрины. Согласно этому учению, божественные изображения были суеверием, уводящим людей от истинного Бога, и их уничтожение означало очищение истинного культа от вековых наслоений. В некотором смысле это можно было сравнить со священным гневом Иисуса Христа, когда он изгонял торговцев из храма.

Нигринус, настоятель из Гессе, в своей проповеди в 1570 году заявил: "Не следует забывать, что именно здесь справедливость и наказание Господне. Он долго терпел дома духовной проституции и храмы идолов, предвещая их испепеление. Теперь его воля исполнится, и знайте, что, если не найдется никого для исполнения, Господь в гневе ниспошлет громы и молнии, чтобы уничтожить идолов".

Итак, все действия протестантов, вплоть до насильственных, были обращены к прошлому, к золотому веку Церкви раннего христианства, к отказу от кощунственных нововведений папства, накопившихся в течение веков.

Однако люди уже привыкли к изображениям святых, к религиозным церемониям, к семи таинствам, к иерархии и системе католичества. Поэтому протестанты воспринимались как безудержные новаторы и, следовательно, опасные люди. Они хотели низвергнуть Богоматерь и святых; уничтожить мессу, вечерню, пост; они не признавали папу, монашество и церковную систему, сложившуюся в течение веков. Все это грозило небывалыми новшествами в повседневной жизни. Во Франции кануна религиозных войн духовные собрания протестантов стали предметом клеветнических нападок, а аскетизм последователей Кальвина для большинства людей был подозрителен. Нависла неминуемая угроза старой католической церкви и всему обществу. Протестантское вероисповедание воспринималось его противниками как новое религиозное учение. Кстати, во Франции его считали завезенным из-за границы "женевскими псами", а принятие женевской моды означало смену религий со всеми вытекающими из этого последствиями. Во время коронации Карла IX (5 мая 1561 г.) кардинал Лотарингский заявил молодому монарху, что "тот, кто ему советует сменить религию, хочет сорвать с его головы корону". Поэтому долг католиков состоит в поддержке старой веры и восстановлении святой службы Господу Богу. Когда в 1575 году создавалась Перонская лига, принцы, сеньоры и дворяне заявили о своем желании блюсти закон Божий полностью, включая все положенные службы, обязательные для святой католической, апостольской и римской церкви. Таким образом, в плане коллективной психики ересь считалась язвой, подлежащей отсечению, потому что она была тем новшеством, от которого следовало оградить себя.