Ужасные времена - [26]
— Мы должны найти ее и вернуть обратно, — сказал Безумный Дядя Джек. — Я не могу жить без нее так долго.
— Я знаю, — отозвался мистер Диккенс.
— Она может жить в полой корове, а я в доме-дереве, — продолжал БДД, — но, находясь по соседству, мы всегда ощущаем близость друг друга. Она моя любовь, моя радость, смысл моей жизни. Я не могу жить без ее скрипучего голоса и яростных словесных нападок, а то и физических нападений.
— Я тебя понимаю, — сказал мистер Диккенс, вытирая кисть о пеструю тряпицу; затем он окунул ее в краску другого цвета на палитре, которая лежала у него на груди. — Но что, если инспектор ошибся, Безумный Дядя Джек? Что, если Еще Более Безумная Тетя Мод находится не на борту «Почтенной Свиноматки», а на каком-нибудь поезде и катается из конца в конец железнодорожной линии? А может быть, она живет на болоте, питаясь клюквой? На нее, как ты знаешь, произвела сильное впечатление местность, где мы приземлились в свое время на воздушном шаре.
Здесь мне легко было бы поддаться искушению и снова упомянуть одну из предыдущих книг об Эдди Диккенсе, но я пишу этот эпизод в воскресенье, и мне почему-то не хочется этого делать. Однако мой редактор Сьюзи, возможно, будет читать это место в будний день; в таком случае она скажет: «Не робей! Упомяни название! Будешь потом себе локти кусать, если не упомянешь». Что ж, остается только подождать, поживем — увидим.
— Я не могу смириться с мыслью, что моя любимая находится на борту «Почтенной Свиноматки», а я ничем не могу ей помочь, — сказал Безумный Дядя Джек.
Тут его внимание привлекла та часть фрески, которую отец Эдди написал вчера. Если бы на это изображение посмотрел душевно здоровый человек, он решил бы, что это человеческий мозг, состоящий из… правильно — ливерных колбасок. Но не таков был дядя Джек.
— Моисей со скрижалью, содержащей Десять заповедей? — тут же догадался он.
— Да, — подтвердил мистер Диккенс, сияя от гордости. — Но, насколько я понимаю, нет никакой надежды догнать корабль Саймона, не так ли? — Под Саймоном он, конечно, имел в виду своего сына Эдди. — Ведь они отплыли неделю назад.
— У меня есть план! — воскликнул Безумный Дядя Джек, взмахивая растопыренными руками. Поскольку он сидел на жердочке лесов, широкий жест стал для него роковым: он свалился вниз.
У Бормотуньи Джейн защемило сердце, когда она услышала стук упавшего с высоты предмета, и несостоявшаяся горничная вылезла из-под лестницы, чтобы узнать, что это за шум.
Алмаз «Собачья кость»
В этот же день, но чуть позже Эдди и леди Констанция были приглашены в каюту капитана. На самом деле капитан Скримшенк занимал целую анфиладу комнат, из которых самой большой была столовая, где Эдди и леди Констанция заодно и поужинали с самим капитаном и его первым помощником.
Ранее им удалось побывать в этой комнате только один раз — в первый день пребывания на борту, когда их представили капитану Скримшенку как пассажиров, оплативших свой проезд. Столовая напоминала кабинет: стол был завален географическими атласами и картами; компас лежал на чем-то вроде гироскопа, с тем чтобы он всегда — даже когда корабль давал сильный крен (это слово употребляют моряки, когда хотят сказать, что их судно наклонилось… то бишь накренилось) — оставался в строго горизонтальном положении; кроме того, повсюду были разбросаны и другие матросские принадлежности — от увеличительного стекла до астролябии. Стены каюты были заставлены книжными полками, а в углу, у двери, стоял маленький сейф. Позади стола располагалось самое большое на корабле окно (в то время как в каютах под палубой вообще не было ни окон, ни даже иллюминаторов).
Капитан Скримшенк записывал что-то в амбарной книге с этикеткой «Судовой журнал», когда мистер Бриггс, постучав в дверь, ввел в каюту Эдди и леди Констанцию. Капитан был одет, как всегда, с иголочки, но сегодня форма, прекрасно скроенная и великолепно отутюженная, выглядела на нем особенно свежей.
До сих пор Эдди случалось видеть капитана Скримшенка только на разных палубах; он прохаживался, заложив руки за спину, в то время как подчиненные отдавали ему честь, кивали, рявкали: «Здравия желаю, капитан», — или делали то, и другое, и третье одновременно. Надо признать, он выглядел просто классно. Эдди легче было представить его капитаном военно-морского флота Ее Величества, чем командиром клипера — невзрачного торгового корабля.
Много лет назад, когда Эдди перепутали с сундуком (не с этим, походным, а с другим, наполненным типографской краской) и он впервые попал на море, корабль, на котором ему довелось служить, был сделан целиком из дерева. Хотя «Почтенная Свиноматка» тоже, на первый взгляд, производила впечатление деревянной, она (нравится нам это или нет, но в те времена все морские суда носили женские имена и о них говорили исключительно в женском роде; ситуация изменилась лишь совсем недавно, в 2002 году, когда владелец судостроительной компании Ллойд из Лондона сломал эту традицию) была, что называется, «композитной»: иными словами, ее металлический каркас был обшит деревянными панелями.
