Ужасно роковое проклятье - [44]

Результатом усилий моего дипломатичного друга была вялая, обтекаемая фраза, сказанная Кавальери-старшим: вы, дескать, сеньоры, не по адресу обратились, образ нашего дедушки голубого оттенка не имел — ни при жизни, ни на фамильных портретах, нас интересуют только Подмундировы с Мокростуловыми, а никак не сомнительные ценности рода Хряпуновых. Аддио! И пошли мы, солнцем палимы, повторяя: суди его Бог. Полный, гм, фиаско. Похоже, не в лучшую минуту меня идея осенила. То ли зарвались мы с Иосифом, то ли итальяшек не интересуют посредники — они будут разговаривать непосредственно с владельцем бумажного сокровища, а посторонних привлекать им без надобности.

— Расследование зашло в тупик! — тупо пробормотал я, садясь в машину, — А, Ватсон?

— Сам ты Ватсон! — взъярился Оська, — Не, ну каковы чурбаны! Конкистадоры безлошадные! Не Соньку, так себя бы пожалели, на них уже один матерый чугунный человечище рухнул! Чего они дожидаются? Чтоб им на тупые бошки Спасская башня е…

— Тихо-тихо, не шуми! — до чего у меня, однако, напарник непоседливый! — Может, они и правда ни при чем?

— Да как же ни причем? — оглушал меня Иосиф, — По всем признакам — очень даже при чем!

— По каким-таким признакам?

— По тем самым! Ну, представь нормальное поведение невинного человека, которому двухметровым изваянием в лоб засветили? К тому же объект его ухаживаний тоже чуть не скопытился — ее возле свежего трупа Буддой отоварили! Нормальный мужик стал бы подробности выяснять, матюкнулся от полноты чувств, что ли, опровергать бы начал гнусные домыслы на свой счет. Не то, что эти… Толмач — и тот живее реагировал!

А ведь мой рыжий друг прав! Реакция странная… Если бы ко мне пришли и заявили: ты тут сидишь в модном интерьере, а над тобой вместо люстры — Дамоклов меч. Сам папа римский в такой ситуации бы занервничал. Рыльце-то у Кавальери — в пушку! А то ишь — ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу!

Глава 7. "О жизнь, ты только с виду не жестока!"

Вечером я и представить не могла, что когда-нибудь у меня получиться, наконец, выспаться, придти в себя, накопить сил для общественно-полезной деятельности и выйти на работу. Думаю, что моя самоотверженность достигла своего апогея, если уж я решилась снова идти в эту чертову галерею, невзирая на: опасность быть усыпленной бодрящими напитками, заваленной произведениями монументального жанра, ушибленной сакральными предметами, а также на возможность не мудрствуя лукаво взять законные отгулы и долго-долго манкировать своими обязанностями в момент смены руководства. Дармобрудер умер — да здравствует Дармобрудер! Кого-то день грядущий нам готовит на должность и.о. директора? Но, к сожалению, меня эта тема еще интересовала — увольняться я пока не собиралась — и поэтому, проснувшись уже днем, не стала звонить и отпрашиваться, а собралась и поехала, как цыпочка, в треклятую "Кому-АРТ", пусть и с трехчасовым опозданием. Ощущение — мерзейшее, особенно если учесть, что всю ночь меня преследовал сон, в котором сотрудники галереи приходили и по очереди стреляли в меня, сыпали в мой кофе цианид, кидались в мой кабинет гранатами и плевались косточками. Измученная кошмаром, сразу после пробуждения я решила выяснить: кто он, тайный недоброжелатель, тихой сапой вползший в мою жизнь и даже в сновидения?

Процесс назначения и.о. шел полным ходом, администрация бегала по кругу — взмыленная, обезумевшая, а хуже всех приходилось Верочке: телефон звонил беспрерывно, факс выплевывал бумажку за бумажкой, на монитор было страшно смотреть — и вообще казалось, что здесь не тихая заштатная галерейка, а товарно-сырьевая биржа времен "черного вторника". К моему приезду бедная девочка была уже на пределе. Я зашла в приемную, сделала умное лицо и потребовала принести в мой кабинет всю документацию по итальянским контактам, после чего наклонилась к Вере, замершей от подобной наглости, и хитренько ей подмигнула. До несчастной сиротки дошло, что в моем закутке она хоть на часок избавится от бестолковых звонков, идиотских вопросов, несуразных требований сию минуту отыскать жар-птицу, молодильные яблоки, царевну-лебедь и прочие мелочи, якобы хранящиеся у нас, в "Коме". Через пять минут Верочка пулей влетела ко мне, плюхнулась на дешевое продавленное кресло для посетителей, положила на стол длинные тоненькие ножки и от души закурила.

— Ой! Ну ты, мать, меня прям спасла! Я уже подумывала увольняться к…

— Ребенок, ребенок! — остановила я излияния доведенной до крайности пишбарышни, — Неизвестно, кого в директора поставят, может, нам всем при новом начальстве жить будет легче, жить будет веселей. А ты — увольняться!

— Ага! Счас! А Ноевну в и.о. не хочешь? — вскинулась Верочка, выдавая последний прогноз по части кандидата на руководящий пост.

— Я ее никак не хочу, — обрушившись с небес на землю, угрюмо буркнула я, — По-моему, эту Эму хотеть — фантазия чересчур пикантная даже для Красной туфельки. У меня для таких наслаждений желудок слабоват. Тем более, что последнюю неделю в моей жизни наблюдается явная передозировка острых ощущений!

— Да-а уж… — протянула Верочка, внимательно разглядывая что-то за окном.