Ужас в белом доме - [17]

Такую вот мудрость пытался вложить в уши своего упрямого питомца Чиун, Мастер Синанджу, душной весенней ночью в Вашингтоне, округ Колумбия.

Но питомец отнюдь не горел желанием предаваться философским размышлениям о бренности земных владык.

– Чиун, этот президент мне нравится. И я спасу его. Кроме того, я тут видел вице-президента...

Глава четвертая

Лезвие ножа двигалось очень медленно. Так же, как и тот, кто его держал. Обладатель ножа выпрыгнул пару секунд назад из блестящего черного «бьюика», и сейчас его солдатские ботинки, тоже блестящие и черные, медленно переступали по замусоренной мостовой.

– Белый, ты умирать! – утробно возвестил он. Голова его была повязана грязным белым полотенцем, посреди лба сверкал огромный бриллиант из оранжевого стекла. – Умирать для имя Аллаха!

Роста он был немаленького – футов шесть с небольшим и весил добрых двести пятьдесят фунтов; волосатые ноздри грозно раздувались на темной физиономии.

– Я занят, – бросил Римо.

Что было правдой – они только недавно выехали из парадных ворот Белого дома, немедленно обнаружили за собой хвост, в процессе отрыва от которого Чиуну вздумалось объяснять Римо теоретические аспекты деятельности ассасинов – по его словам, для нее существовало множество вполне обоснованных причин, не имевших ничего общего с безрассудными эмоциями вроде ненависти или жажды мести. Более того – ассасину эти эмоции могли сослужить службу гораздо более худшую, чем прыгуну на длинные дистанции – волдырь на ноге. В лучшем случае они просто отвлекали; в худшем – могли поставить под угрозу выполнение всего замысла.

И как раз когда Чиун готовился перейти к выводам, а Римо тщетно пытался нащупать связь между взрывом в Солнечной долине и угрозой покушения на президента страны, напряженную работу мысли обоих прервал какой-то тип с кривым ножиком, выскочивший перед ними на проезжую часть и загородивший дорогу.

– То нет налет бандит-ниггер! – прохрипел он, вращая глазами. – То есть святой война ислам для неверные!

– Простите, я очень занят, – повторил Римо.

– Моя араб! – не слушая его, вопил нападавший. – Моя есть арабски имя! Имя – Хамис аль-Борин, значит «спаситель свой народа»!

– Это абсолютно ничего не значит, – проворчал Чиун.

Арабский он знал и однажды объяснял Римо, что само слово «ассасин» происходит из этого языка – от слова «гашиш»; говорят, тамошние ассасины курили его для храбрости. А потом арабское «хашишин» превратилось в «ассасин». Арабские ассасины были неплохими специалистами, но так и не смогли достичь вершин мастерства, иногда просто грубо работали – убивали без нужды, а главное – не гнушались ради достижения поставленной цели лишать жизни даже детей, что вызывало яростное неприятие Чиуна.

– Никакое это не арабское имя, – вновь сказал он.

– Моя Хамис аль-Борин, – насупившись, повторил детина.

Подняв руку с кривым ножом, он прицелился концом лезвия прямо в грудь Римо. Одним движением Римо оказался вне пределов его досягаемости – нанесенный с размаху удар лишь заставил громоздкое тело нападавшего пролететь пару метров и оказаться позади Римо и Чиуна. Со стороны могло показаться, что парень просто споткнулся – но как бы то ни было, теперь его отделяло от намеченных жертв солидное расстояние.

– Существует два вида физического устранения, – поучительным тоном изрек Чиун. – Один – порочное по своей сути кровавое преступление, совершаемое из мести – дело вполне обычное для вашей страны. Это даже не убийство. Это просто резня. А есть другой – остроумный, совершенный замысел, плод многовекового развития древней культуры, делающий честь его исполнителю. Именно такие убийства, Римо, совершают специалисты. Их оплачивают заранее.

– А какого из них следует опасаться президенту? – спросил Римо.

– Обоих, – благодушно кивнул Чиун. – Умрет он, конечно, от какого-то одного, но все равно так и не узнает, от какого.

Великан в тюрбане из вафельного полотенца и с фальшивым арабским именем поднял свою громоздкую тушу с асфальта, дабы возобновить нападение. На помощь ему пришли еще трое с такими же повязанными на голову белыми полотенцами – на одном из них даже сохранился ярлык дешевой распродажи универмага «Сиэрс». Очевидно, роль первого из нападавших была сугубо отвлекающей – грязную же работу делали эти трое. Все четверо стремительно приближались к Римо и Чиуну, безучастно взиравшим на бегущих.

– Им убить – во имя милосерднейшего из всемогущих! – завопил первый.

Римо прикинул – боевая эффективность у атакующих была довольно убогая. Самое необходимое при нападении – как ни странно, устойчивость, и хотя существует расхожее мнение, что наилучший способ – поразить жертву на бегу, профессионалы знают, что это не более чем иллюзия. Залог успеха – устойчивость исходной позиции, а в данном случае о ней не могло быть и речи: четверо нападавших, пыхтя, бежали то всех сил. В руках у приятелей борца за веру Римо заметил мачете.

– В любом случае, этого вашего императора уже предупредили, – заметил из-за спины Римо Чиун.

– А ты откуда знаешь, папочка?

– Если пользоваться головой не только для того, чтобы спорить с наставником, но и чтобы побольше слышать и видеть, нетрудно догадаться, что ему угрожали, но он не воспринял это с надлежащей серьезностью. В отличие от императора Смита, который теперь хочет, чтобы президент понял, в чем дело – поэтому он и обратился к нам. И мы, похоже, его убедили, Римо.