Уж замуж невтерпеж - [7]

— Эй, чего грустишь? Не переживай что мясо закончилось — ты и так его на столько времени растянула, у меня б не вышло. Я вон куропатку поймал, сам перья ощипал, только дальше что делать не знаю, — легок на помине.

Лукавит ведь: на самом деле он легко может приготовить все и сам, просто пытается меня привлечь, чтоб без дела не сидела, а может и по другой какой причине мне неведомой. Первое время, когда Фларимон говорил, что не умеет готовить, Лойрит делал страшную морду, недоуменно глядя на хозяина. Потом он, Фларимон естественно, случайно проболтался что умеет, то есть он рассказал историю о том, как в его сумке оказались фельтфельтоны, точнее как он их заработал: приготовил какое-то жутко сложное блюдо, за которое и получил так сказать в награду эти мягкие тапочки. После этого я могла со спокойной совестью, ну или почти спокойной, возложить все пищеприготовительные обязанности на него, да неудобно как-то… Придется вставать и топать к костру.

— А ты, вообще, что тут делаешь? — поинтересовался Фларимон, будто сам не видел.

— Ноги стужу…

— Э?.. — на его лице отразилось такое недоверие, будто я сказала, что видела Первое пришествие[4] лично.

Эх, глупые они все-таки — мужчины. Все что касается одежды, обуви и удобств, похоже, не вызывает у них должного внимания, да вообще никакого. Или это только мне попадаются столь флегматичные представители? Так уж вышло, что когда меня украл тот бандит, я мирно отдыхала в тени ивы у речки, и приличной обуви на ногах не было — всего лишь лапоточки. Пусть это и не лапти, в которых я вообще не представляю, как ходить, точнее как их носить, но в них хорошо по песку бродить, а вот по лесу очень неудобно. Я даже на пальцах, причем на всех, умудрилась натереть мозоли. Холодная вода ручья принесла облегчение, но не такое, как мне хотелось бы. А вот теперь придется вставать и опять надевать это приспособление для пыток.

— Помочь? — вежливо осведомился парень.

Искушение запрыгнуть к нему на руки было велико, но…

— Не стоит, я сама. — Больно, однако!

И это он называет куропаткой? Да тут целый индюк! Или это леший постарался? Не мытьем, так катаньем решил своего добиться? А может, зря наговариваю? Ох, что-то у меня нынче настроение не шибко веселое. Надо срочно встряхнуться.

Странно устроен человек: думает об одном, говорит другое, делает третье (несмотря ни на что, я считаю себя человеком). Пока предавалась невеселым размышлениям, руки распотрошили и почистили куропатку. Запасливый Фларимон уже принес воды. Немного ее в котелке помещается, но чтоб помыть птичью тушку хватит, а то к ручью лень идти.

— Ты ее варить будешь? — несколько тоскливо поинтересовался Фларимон.

Видимо сильно проголодался, раз спрашивает. А вообще и сам мог приготовить! Вот всегда у меня так: если что не получается, начинаю сердиться, причем на того, ради кого все затевалось, или на того, кто стоит рядом. Глупо? Да. Ребячество? Однозначно! Но такая уж я.

— Варить долго, да и не поместится она в твой котелок, — надо все-таки держать себя в руках!

— А что тогда? — нет, он иногда бывает просто непроходимо туп.

И за что я его люблю? Что? Люблю? Э… спокойствие, только спокойствие!

— Зажарю! Кусочками!..

Фларимон видимо сообразил, что меня сейчас лучше не трогать и отстал.

— Ну… раз так… Пойду наберу еще воды и искупаюсь заодно, — беспечным тоном заявил Фларимон и, не долго думая, подхватив котелок, направился к ручейку.

— Там же воды по колено!

— А мне и этого хватит! — донеслось до меня уже из-за кустов.

Везет же некоторым… А я вот так не могу! Хотя купалась я, а не просто плескалась у воды, очень давно. Так… украл тот бандит меня… а еще три дня по лесу шастаю… Ого! Да я почти целую неделю не купалась! Мда, хорошо еще, что пиктоли не потеют (спасибо ящероподобной ипостаси!), а то б такой аромат от меня исходил… С другой стороны, белье же грязное, а в лесу чистое днем с огнем не найдешь. Вот и говори потом о романтике путешествий. Да какая тут, собственно говоря, романтика? Плестись по бездорожью, переползать овраги, проваливаясь в грязь едва ли не по уши, спать на холодной земле под пристальным вниманием всяческих насекомых, так и норовящих занять место под солнцем, точнее под одеждой, питаться практически подножным кормом, да еще и с нарушением режима (что-что, а вот прием пищи дома был строго по расписанию и рациону — папа всегда говорил: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу!», маман при этом добавляла: «Но человек себе и друг, и враг, так что ешьте все». Хотя на ужин мы все же никогда не объедались. А тут получается, что ем через раз, большую часть вечером: завтрак собирается по принципу «что осталось от ужина, да и некогда рассиживаться», обеда как такового и нет, зато на ужин целая церемония!), обрастать грязью дальше некуда, сменную одежду на все дни путешествия не наберешь и прочее, прочее, прочее — вот она, вся романтика дорог. Больше всего меня достает, иных слов и не найду — отсутствие возможности стать чистой. Мне, чтобы вымыться, нужна теплая вода, да настой чайного дерева, чтобы отмыть пыль, да отвар ромашки для волос, да большая льняная простынь, чтобы завернуться, но главное — полнейшее отсутствие наблюдателей. А тут куда не пойди, везде найдется желающий подсмотреть — даже птицы странно косятся! А вот Фларимону на все это видимо плевать, раз пошел к ручью плескаться. И почему я такая чистюля? Что же мне делать?.. Бедная я, горемычная-а-а! Может повыть на луну, пусть и не видно ее еще?