Уж замуж невтерпеж - [135]
— ни с того, ни с сего озвучила я свои мысли.
И глина посыпалась! Я едва успела отскочить в сторону (хорошо быть пиктоли, однако!), но и так глиняный дождь сумел задеть самым краем.
— Эредет! — единодушный крик всей честной компании слегка запоздал, но все равно было приятно.
— Что случилось? — в голосе Жармю слышалась тревога.
— Глина посыпалась, — отвечаю с самыми честными глазами, будто я тут совсем не причем.
— А почему она посыпалась? — Эфиан, прищурив левый глаз, внимательно смотрит на меня.
— Время, наверное, пришло… — ой, только бы не сознаться, только бы сохранить тайну.
Почему, спросите вы? Но это-то как раз понятно. Да, я не прикидываюсь простушкой, но такой меня и не считают (вспомнить хотя бы разговор Жармю и Эфиана в Фингольде). Однако в глубине души живет страх, что по таким вот случайностям мои спутники поймут кто я. А это вызовет лишь недоверие, которое может породить страх. Перед кем? Передо мной, естественно. Всю правду о пиктоли немногие знают. А те, кто знает, не спешат откровенничать перед остальными: незнаемого боятся больше, значит, лишний раз трогать не будут. К тому же, встреча с обезумевшим пиктоли еще свежа в памяти. Ой, как свежа! Что тогда сказал Эфиан? Даже не сказал, а будто сплюнул презрительно: «Пиктоли! Что с чудовищ взять?!» А еще есть у эльфов замечательная книжечка, у нас дома тоже один экземпляр обретается — к рождению Сарга какой-то умник подарил — и хорошо обретается, в смысле зачитан до дыр. И называется эта книга «Эльфийские предания и легенды». Возможно, у эльфов непосредственно такой книги и нет, но преданий и легенд хватает. И сколько там историй: «Как эльф обманул лешего в его же лесу», «Как эльф выиграл у демона его бессмертие», «Как…», я же говорю — всякие встречаются. А еще есть целый цикл легенд, посвященных отношениям с пиктоли, и все в одном ключе. Например, «Как эльф обхитрил жадного пиктоли и забрал у него золото». Правда, впечатляюще? И практически все остальные истории в таком же духе, где пиктоли — тупые, обезумевшие чудовища, жаждущие золота. И зачем эльфу золото? Нет, я все понимаю — как любил приговаривать дракон из баек папа: «Все мы люди», намекая на алчность характеров большинства живых существ. И вы хотите, чтобы я после всего этого рассказала о себе правду? Нет, я еще окончательно с ума не сошла, что бы там некоторые не думали.
— Эредет, ты меня слышишь? — Эфиан даже встряхнул меня для надежности.
— Сллышшу… А если не трясти, то может даже заговорю, — клацнув зубами, сумела выдавить из себя.
— Почему может даже? — полюбопытствовал эльф, все же придерживая меня для надежности.
— Если язык не прикушу от такой тряски, — честно отвечаю, доброжелательно глядя на эльфа.
Он сразу все понял, в смысле отпустил.
— И что это все значит? — Жармю недоуменно разглядывал открывшуюся взорам трещину.
— Возможно, проход дальше. Возможно, ловушка, — пожал плечами Эфиан и подошел ближе к скале.
Поводил зачем-то руками в воздухе, повертел головой и вынес вердикт:
— Проход! На самом деле здесь не просто трещина, а целый разлом — всадник на лошади спокойно проедет и еще место останется, но морок хороший наведен, сразу и не разглядишь.
— И? — Сирин, до сих пор молча державшая нечто похожее на факел (у меня и в мыслях не промелькнуло отчего светло стало), решила заявить о своем присутствии.
— Есть два варианта: переночевать на этой стороне, а утром пройти через разлом, или собрать вещи и ночевать на той стороне.
Эх, а есть ли она — та сторона? Почему-то подобный вопрос возник только в моей голове, потому что и Жармю, и Сирин, я уж не говорю об Эфиане, высказались за ночевку там, неведомо где. Теперь я понимаю выражение «Где наша не пропадала?»: это так именуют поход туда, неизвестно куда!
Вот казалось бы — ну чего мне бояться, после всех приключений? Не знаю, но иду и боюсь. Да-да, именно иду: несмотря на уверения эльфа, что по разлому могут проехать верховые, пробираться пришлось на ощупь, естественно ведя лошадей в поводу. А идти страшно: что-то шуршит, шипит, света четырех наспех сооруженных факелов едва хватает, чтобы осветить путь, и каждый миг ожидаешь падения камней. И кто надоумил сюда идти ночью? Вообще-то эльф, бодро топающий впереди. Если б не опасность камнепада, он бы еще и напевал. И я даже догадываюсь почему: отвлекает хорошо. От чего отвлекает? А сами догадаться не можете?
— Нам еще долго идти? — решила возвысить голос Сирин.
— Не знаю, — радостно откликнулся Эфиан.
Камни слева опасно зашуршали.
— А мне это уже надоело! — вновь возмутилась Благочестивая.
— И что? — вновь довольный жизнью откликнулся эльф.
Камни справа просыпались щебенкой. Немного, к счастью.
— То! Ты должен вывести нас отсюда сейчас же! — едва не сорвалась на визг Сирин.
Эфиан ответить не успел… Камни ливнем сыпанули сверху, грозя превратиться в настоящий обвал. Если уже не превратились!
— Бежим! — проорал вполне разумную мысль Жармю, устремляясь вперед, тем самым подгоняя и нас.
Долго упрашивать не пришлось, да и Благочестивая, забыв обо всем, решила повторить подвиг эльфа после встречи с огои. Страх гнал вперед, и мы неслись дружной компанией, не разбирая дороги. Как ноги не переломали, ума не приложу! Но…
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.