Уйти и не вернуться - [59]

– Вам не кажется, что у нас трудная задача, – нахмурился Беннет: его позиция была значительно хуже, ладьи Херрика угрожали прорваться в тыл, – с одной стороны, мы не должны помогать созданию на Востоке новых исламских государств по типу Ирана, всячески противодействуя фундаменталистам. С другой – должны объективно поддерживать фанатиков из таджикской оппозиции, так сильно ослабляющих южный фланг всего Содружества Независимых Государств, и прежде всего России.

– Не вижу противоречия, – Херрик все-таки сумел прорваться на левом фланге, тесня фигуры своего противника, – пока сохраняется равновесие, никакого противоречия нет. Главное, не допустить победы ни тех ни других. Как в ирано-иракском конфликте, когда оружие десять лет поставлялось обеим сторонам. Хотя объективно ни Саддама Хусейна, ни Аятоллу Хомейни нельзя было причислить к категории наших сердечных друзей. А ведь мы им довольно ощутимо помогали.

– Вы предлагаете помогать здесь и русским? – усмехнулся Беннет.

– А разве мы им не помогаем? – удивился Херрик. – Я отлично помню, сколько выделил им конгресс на развитие их «демократии», хотя если они демократы, то я палестинский террорист.

Оба коротко рассмеялись этой шутке. Вошла миссис Фукс.

– Вы будете пить кофе? – спросила она, ставя перед каждым небольшую чашечку с ароматно дымящимся напитком.

– Благодарю вас, миссис Фукс, – кивнул Херрик.

– И вы считаете, что такая неопределенная ситуация в этом районе будет сохраняться достаточно долго? Я говорю о перспективе, – снова спросил Беннет.

– Не знаю, – признался Херрик, – все будет зависеть даже не от противостоящих в Таджикистане сил. Все решается в Москве. Если там на выборах победят коммунисты или националисты, они вполне могут начать новое объединение империи. И, хотя историю трудно повторить, у них может получиться некий симбиоз имперско-демократического союза, с которым нам снова придется считаться. Вам шах.

– Да, может быть, вы и правы, – согласился Беннет, он анализировал возникшее положение на шахматной доске минут пять и, убедившись, что теряет фигуру, сдался.

– У вас есть какие-нибудь сведения из Афганистана, от Нуруллы? – спросил Херрик.

– От этого контрабандиста… – вздохнул с огорчением Беннет. – Наша трагедия в том, что мы всегда имеем дело с далеко не лучшими представителями рода человеческого. С одной стороны, он поставляет нам необходимую информацию, с другой – переправляет через границу крупные партии наркотиков. Недавно он даже пытался с боем прорваться через таджикскую границу.

– Удалось?

– Разумеется, нет. Он потерял довольно много своих людей и снова ушел в горы. А из его достижений можно отметить только один сбитый вертолет и захваченного в плен офицера русских. Какой-то полковник, видимо, пограничник.

– Что они собираются с ним делать?

– Пока решают, – пожал плечами Беннет, – может, обменяют на кого-нибудь, может, попросят оружия, может, еще что-нибудь. Этот офицер нас мало интересует: в конце концов, что может знать захваченный на границе офицер, даже если он полковник. Ну расскажет нам об организации охраны одной из застав. Это малопродуктивно и совсем неинтересно.

– Да, наверное, так оно и есть, – согласился Херрик. – Когда вы собираетесь снова лететь туда?

– Завтра утром.

– В такую погоду? – удивился Херрик.

– Я послушал прогноз погоды. Обещают завтра утром нормальную видимость и отсутствие ветра.

– Вы уже вызвали вертолет?

– Мы говорили с Пешаваром. Оба наших пилота сейчас в Дроше, в тридцати километрах отсюда. Они прилетят завтра утром за мной. Я столько раз просил оставлять вертолет прямо у нас, но Пешавар не разрешает. Они тоже правы: здесь, в горах, нет подходящих условий для размещения вертолетов.

– Все равно будьте осторожны. Я не доверяю этому Нурулле, – пробормотал Херрик.

– Да? – поднял бровь Беннет. – У вас есть какие-нибудь основания для подозрений?

– Я же докладывал вам три дня назад о нашем радиоперехвате. Говард все записал в журнал. Кто-то достаточно открытым текстом сообщал, что груз идет по назначению. Через Душанбе и Москву. Интересно, куда идет этот груз и что это за груз. А если он идет через Москву, то, может быть, Нурулла решил заработать на наших противоречиях. Какие связи могут быть у этого бандита с русскими? Признаюсь, меня это очень тревожит. Мне казалось, что вы сообщите об этом в Пешавар.

– У меня есть доказательства, что это был радист Нуруллы? – спросил Беннет. – Пока их нет, я не могу ничего сообщать. Все нужно проверить и убедиться в двойной игре Нуруллы. Вот почему я завтра утром лечу в его отряд. Не беспокойтесь, Нурулла не посмеет мне ничего сделать. Он хорошо понимает, что вместо одного вертолета могут прилететь несколько, и от его людей ничего не останется.

– И все-таки будьте осторожны, – снова сказал Херрик.

На следующее утро вертолет сел почти рядом с домом, и Беннет, взявший с собой вечно молчаливого, неразговорчивого Гарри Бланта, улетел с ним в Афганистан. Миссис Фукс отправилась на кухню готовить еду к их возвращению. Капитан Херрик пошел на обычное дежурство. Лейтенант Говард Фукс дремал в своей комнате.

Дверь дома была взорвана точным попаданием из гранатомета. Херрик успел схватить пистолет, выскакивая наружу. Пятеро незнакомцев, ворвавшихся в комнаты, поливали все автоматным огнем. Миссис Фукс, так и не успевшая понять, что произошло, получила сразу несколько тяжелых пулевых ранений и умерла прямо у кухонной плиты. Ее мужу повезло меньше. Он выбрался на лестницу и был срезан автоматной очередью. Его, живого еще, добивали из автоматов, разряжая магазин прямо в голову. Капитан Херрик успел несколько раз выстрелить, задев двоих нападавших, после чего был сражен автоматной очередью ворвавшегося через окно еще одного из нападавших. Уходя, незнакомцы разрушили оборудование, сожгли документы и оставили на стенах дома кроваво-красную надпись: «Смерть американским империалистам!». Напуганные грохотом выстрелов и криками нападавших, жители соседних домов, расположенных в пятистах метрах от станции, даже не решались выходить на улицы города до тех пор, пока сюда не приехали две полицейские машины. Лишь затем к месту разрушения начали собираться немногочисленные ошеломленные соседи, с ужасом наблюдавшие следы разрушения и смерти.