Уйти, чтобы не вернуться - [113]

После торжественного прохождения стрелецкой сотни под боевым знаменем колонна сияющих от счастья бойцов отправилась в казарму на праздничный обед, а я стал прощаться с гостями. На этом раздача слонов и пряников завершилась, и владыка со свитой уехал в Новгород.

Глава 22

Праздничное настроение не покидало меня ровно три дня, но эйфория от успехов быстро проходит, а затем проза жизни снова ставит размечтавшегося индивидуума на место. Так произошло и на этот раз. Утром четвертого дня после показательных учений стрелецкая сотня походным маршем отправилась из загородного тренировочного лагеря на Томилино подворье. Стрельцы разместились в пахнущей свежей стружкой только что выстроенной казарме и занялись обустройством на новом месте.

Чтобы бойцы не маялись дурью от безделья и не растеряли наработанных за время учебы навыков, я сразу организовал караульную службу в усадьбе, а также круглосуточное патрулирование улиц и переулков Славенского конца. Хотя Томилино подворье занимало внушительную территорию, но свободного места для полноценных тренировок стрельцов катастрофически не хватало. Мне даже пришлось пойти на поклон к монастырской братии Павлова монастыря и озаботиться расчисткой стихийной свалки под монастырскими стенами, на месте которой бойцы соорудили спортивный городок. Спортгородок мы оборудовали примитивными тренажерами, турниками и брусьями, изготовленными по моим эскизам. Конечно, по меркам двадцать первого века самопальные тренажеры выглядели весьма убого, но для реалий Древней Руси у нас получился настоящий олимпийский стадион.

Дурной пример заразителен, поэтому бывшая свалка вскоре стала местом паломничества местной молодежи, которая с огромным интересом следила за тренировками стрельцов в тельняшках. Через некоторое время практически все окрестные пацаны забросили привычные игры и часами висели на турниках и брусьях, подражая моим бойцам.

Примерно через неделю после переселения стрелецкой сотни на Томилино подворье старшины в полном объеме возобновили тренировки личного состава, а я уселся за доработку под новые условия Устава гарнизонной и караульной служб, написанного еще в Верее. Помимо переписывания устава мне пришлось заняться составлением плана теоретических занятий по тактике применения огнестрела, а также графиком караулов и хозяйственных работ. Чтобы закрепить теоретические знания на практике, требовались регулярные выходы в поле на ротные учения, кроме того, нужно было проводить регулярные стрельбы.

Строевая подготовка, рукопашный бой и тренировки в спортгородке – это, конечно, замечательно, но стрелец прежде всего должен уметь хорошо стрелять, потому он стрельцом и называется, а патроны, свинец и порох стоили серьезных денег. В общем, для стрелецкой сотни началась настоящая воинская служба, скопированная мною из будущего, а для меня – настоящая каторга и растрата личных денег.

Когда основные организационные вопросы были решены, я приступил к подготовке развертывания стрелецкой сотни до размера полка, но неожиданно начались проблемы с финансированием. Формально в администрации архиепископа мне ни в чем не отказывали, просто распоряжающиеся казной черноризники стали запускать меня по кругу, прозрачно намекая на солидные откаты от выделяемых на создание стрелецкого полка сумм. Я, конечно, не с Луны свалился и прекрасно понимал, что платить чиновникам за содействие придется, но попы требовали откатить половину от заявленных сумм, а остававшихся денег даже на развертывание двух полноценных рот не хватит. Сначала я пытался договориться с чиновниками полюбовно и тупо обивал пороги кабинетов администрации архиепископа, располагавшейся в детинце на Владычном дворе, но, видимо, попы приняли такое поведение за проявление слабости и стали со мной разговаривать сквозь зубы.

В конце концов все это меня достало, и я настучал владыке на особо оборзевших мздоимцев. Архиепископ долго не разбирался и сослал пару не в меру рьяных бюрократов для покаяния в дальние монастыри, но после этого случая стало только хуже. Против боярина Томилина ополчилась вся поповская рать, и теперь по любому самому мелкому поводу от меня начали требовать грамоту за подписью владыки. Формально придраться к саботажникам было невозможно, но если архиепископа беспокоить по мелочам, то выйдет себе дороже. Я напряг на всю катушку Расстригу, однако Мефодий еще только начал вживаться в окружение архиепископа и, кроме информационной поддержки, ничем мне помочь был не в состоянии.

Хуже всего сказалось на сложившейся ситуации то обстоятельство, что 1 ноября Иона поспешно уехал в Псков, где, по полученным мною от Расстриги сведениям, активизировались сторонники унии с папистами. После отъезда архиепископа чиновники из казначейства окончательно перекрыли кислород моим начинаниям, в результате чего мне пришлось залезть в собственный кошелек, начавший худеть со страшной силой.

Еремей Ушкуйник, конечно, оказывал мне посильную финансовую помощь, но взять на свой кошт целую стрелецкую сотню даже родовитому купцу было не по карману. Тысяцкий Славенского конца Сторожевский тоже рад был мне помочь, но у него самого начались серьезные трения с городской властью, и ему вскоре стало не до меня.