Увлекательная психология - [4]
– Да все ты, старый, ты все!..
– Да полно! Я ли? Не ты ли? С долгим-то языком!..
– Не я, да ты!
– Ты, да не я!
И снова здорово: опять ссора промеж них затеялась. Вот раз слушала их соседка и говорит:
– Маремьянушка, что это у тебя со старым-то все нелады да нелады? Сходила б ты на край села к бобылке. Бобылка на водицу шепчет… Людям помогает, авось и тебе поможет.
«А и впрямь, – подумала старуха, – схожу к бобылке…»
Пришла к бобылке, постучала в окошко. Та вышла.
– Что, – спрашивает, – старушечка, тебе надобно?
– Да вот, – отвечает бабка, – пошли у нас нелады со стариком.
– А подожди, – говорит бобылка, – немного.
И сама – в дом.
Вынесла старухе воды в деревянном ковше да при ней же на ту воду пошептала. Потом перелила ее в стеклянную посудину, подает и говорит:
– Как домой придешь да как зашумит у тебя старик-то, так ты водицы-то и хлебни; да не плюнь, не глотни, а держи во рту-то, пока не угомонится… Все ладно и будет!
Поклонилась старуха бобылке, взяла посудину с водой – и домой. И только ногу за порог занесла, как старик на нее и напустился:
– Ох уж мне эти бабы-стрекотухи! Как пойдут, так словно провалятся! Давным-давно самовар пора ставить, а ты думать забыла! И где это ты запропала?
Отхлебнула старуха из стеклянной посудины, да не плюнула, не проглотила, а, как велела бобылка, держит во рту.
А старик видит, что она не отвечает, и сам замолчал. Обрадовалась старуха: «А и впрямь, видать, водица эта наговорная целебная!»
Поставила посудину с водой, а сама – за самовар да и загреми трубой.
Услышал это старик:
– Эка нескладна-неладна! Не тем концом руки, видать, воткнуты!
А старуха хотела, было, ему ответить, да вспомнила наказ бобылки – и опять за водицу! Хлебнула и держит во рту.
Видит старик, что старуха ни словечка ему супротивного не говорит, дался диву и… замолчал.
И пошло промеж них с той поры все как по-писаному: снова, как в молодые годы, людям на загляденье. Потому, как только начнет старик шуметь, старуха сейчас – за наговорную водицу!
Вот она, сила-то в ней какая!»
Глава 2. Как ощутить радость жизни
Танталовы муки
В далекой древности в Лидии, у горы Сипила находился богатый город, называвшийся по имени горы Сипилом. Правил в этом городе любимец богов, сын Зевса Тантал. Всем в избытке наградили его боги. Не было на земле никого, кто был бы богаче и счастливее царя Тантала.
Боги смотрели на своего любимца как на равного себе: часто пировали в золотых чертогах Тантала, и так же часто Тантал бывал у богов на Олимпе, куда не всходил ни один смертный. Тантал принимал участие в советах богов и пировал за одним столом с ними во дворце своего отца громовержца Зевса.
И Тантал возгордился. Он стал считать себя равным богам, начал вести себя высокомерно. Возвращаясь с Олимпа, Тантал брал с собой пищу богов – амброзию и нектар – и давал их своим смертным друзьям. Он перестал хранить тайны, которые поверял ему отец его Зевс. Он помог царю Эфеса Пандарею украсть золотую собаку из святилища Зевса на Крите, а когда вестник богов Гермес потребовал ее назад, Тантал поклялся страшной клятвой, что не видел этой собаки. Так Тантал нанес первое оскорбление богам.
Второе оскорбление и страшное злодеяние навлекло на Тантала кару богов. Однажды собрались олимпийцы на пир во дворце Тантала. Он задумал испытать их всевидение и приготовил богам ужасную трапезу: убил своего сына Пелопса и его мясо под видом прекрасного блюда подал богам во время пира. Боги тотчас раскрыли злой умысел Тантала, никто из них не коснулся ужасного блюда. Только богиня Деметра, которая скорбила по похищенной у нее дочери Персефоне и ничего не замечала вокруг, съела плечо юного Пелопса. Гермес оживил мальчика, и тот предстал перед богами еще прекраснее, чем раньше; не хватало у него лишь плеча. По повелению Зевса Гефест тотчас изготовил Пелопсу плечо из слоновой кости.
Преступление Тантала переполнило чашу терпения Зевса. Громовержец низверг Тантала в мрачное царство брата своего Аида. Там несет Тантал ужасное наказание. Мучимый жаждой и голодом, стоит он в прозрачной воде, которая доходит ему до самого подбородка. Казалось бы, стоит ему лишь наклониться, чтобы утолить мучительную жажду. Но едва наклоняется Тантал, как исчезает вода, и под ногами его лишь сухая черная земля. Над головой Тантала склоняются сочные фиги, румяные яблоки, гранаты, груши и оливы; почти касаются его волос тяжелые, спелые грозди винограда. Изнуренный голодом, Тантал протягивает руки за прекрасными плодами, но налетает порыв ветра и относит вверх плодоносные ветки. А еще вечный страх сжимает сердце Тантала. Над его головой нависла скала, едва держится она, ежеминутно грозит упасть и раздавить своей тяжестью. Так мучается сын Зевса в царстве Аида вечным страхом, голодом и жаждой.
Слепой сказал: «Посмотрим»
Преступление Тантала было так ужасно, что богам показалось мало мучить его одним лишь страхом. Они соединили страх с вечным ощущением голода и жажды, которые невозможно утолить. И наказание с помощью простейших ощущений оказалось действенней самых изощренных адских мук.
Некоторые ученые считают, что еще до рождения каждый из нас способен к чувственным впечатлениям, которые передаются из поколения в поколение. Но все же осознаем мы именно ощущения.
