Увидимся во вторник - [50]

– Доверия между нами уже никогда не будет, Анна. Никогда.

Она собралась было что-то сказать, но я показал жестом, чтобы она помолчала.

– Все это время ты знала, что она жила в Нью-Йорке?

Она отвернулась и кивнула.

– Так зачем вообще было говорить мне, что она появится на встрече выпускников? – спросил я. – Зачем это делать, если ты знала, что мы можем встретиться и поговорить?

– Это было мое личное искупление, – прошептала она. – Я хотела все исправить, ведь ты все это время спрашивал про нее.

– Жасмин тоже в этом участвовала?

– Нет, только я, – покачала она головой. – Если я хоть как-то могу загладить свою…

– Ты можешь свалить нахер из моего дома и держаться от меня подальше. – Я открыл дверь. – Я уверен, ты с этим прекрасно справишься – тебе не впервой прятать от меня кого-либо.

– Грейсон…

– Уйди, или я выдвину обвинения по поводу всех тех денег, что ты у меня украла.

Она взяла сумочку и вздохнула. Затем вышла в вестибюль. Она повернулась с таким видом, будто хотела что-то сказать, но я захлопнул дверь у нее перед носом, прежде чем она смогла вымолвить хоть слово.

Я отправил начальнику моей охраны сообщение, в котором попросил выпроводить Анну с территории дома и больше никогда ее сюда не пускать. Я отправил электронное письмо Жасмин, попросив ее издать срочное заявление для прессы и всех моих деловых партнеров о том, что Анна отныне не является моим агентом. Затем я упал на диван, стараясь сохранить спокойствие и не слететь с катушек от мыслей обо всем том времени, что мы с Шарлоттой потеряли.

Я не смог.

Грейсон: во вторник

Наши дни

Нью-Йорк

Дорогая Шарлотта,

Я познакомился с тобой во вторник.

Стал твоим лучшим другом, а потом любовником во вторник.

И если я все правильно рассчитал, то ты получишь это письмо во вторник.

Я постараюсь изложить все как можно проще.

1) Я все еще люблю тебя. Ты самая прекрасная из всех женщин, что я встречал, – и внутри, и снаружи. И в тот день, когда я влюбился в тебя, я понял, что никто другой мне не нужен. Семь лет спустя ничего не изменилось.

2) Я скучаю по тебе и всегда скучал. В мой первый сезон, когда я выиграл «Новичка года» (Ты когда-нибудь сомневалась, что я возьму его?), больше всего я хотел увидеть тебя среди толпы. Во втором, когда я выиграл «Лучшего игрока» регулярного сезона, я мечтал, чтобы на церемонии вручения со мной рядом сидела ты. Не Анна, не Кайл, не члены моей команды. Ты. (Для краткости, раз уж ты не видела меня на поле, – знай, что я получал награды абсолютно во всех сезонах. (Потому что да, я настолько хорош:-)) И каждый раз я чувствовал, что кого-то в такие моменты не хватает.)

3) Я хочу быть с тобой. И точка. Я плохо сплю с тех пор, как видел тебя в Питтсбурге. Не проходило и дня, чтобы я не задавался вопросом, что ты поделываешь, и я больше ни дня не хочу провести без тебя.

Если ты чувствуешь то же самое и считаешь, что наше прошлое достойно второго шанса, пожалуйста, напиши мне и дай знать.

Я желаю тебе всего самого лучшего и всегда буду любить тебя, независимо от того, что ты выберешь. Грейсон.

P. S. Название твоего кафе и картинной галереи («Рос-гейн») – это анаграмма моего имени или просто совпадение?

P.S.S. Я хотел позвонить тебе и сказать все это по телефону, но я забыл спросить твой теперешний номер. (Сколько мне теперь прикажешь его ждать?:).)

Шарлотта: во вторник

Наши дни

Нью-Йорк

Ежедневные латте, цветы, лимузины и вино.

С того момента, как Грейсон месяц назад прислал мне это письмо, он, посылая мне все это, постоянно напоминал, что с нетерпением ждет ответа. На капхолдере карамельных латте, которое каждое утро доставляли к моему дому, были выбиты слова «Мне нужен ответ». Букеты, которые подвозились к моей галерее днем, были обернуты бумагой с надписью: «Мне нужен ответ». На этикетках бутылок с вином, прибывавших каждую среду, было написано: «Ответь на письмо Грейсона», а мой новый водитель каждый раз, когда я садилась на заднее сиденье, оборачивался и спрашивал: «Вы уже ответили ему?»

Как бы ни были приятны мне эти знаки внимания, я искренне не понимала, как отвечать на его письмо. Я не могла припомнить какие-то неприятные моменты во время нашей учебы в колледже, да и после того, как выяснилось, что наши планы расстроил не он, а кто-то посторонний, я склонялась к «да». И все же сомнения были.

Можем ли мы и вправду продолжить оттуда, где мы прервались семь лет назад?

Я вошла в свой особняк и тут же побросала все свои покупки на пол. Кругом были розовые и белые цветы: на ступеньках, в вестибюле и на кухне. Я прошла в гостиную и обнаружила там сидящего на диване Грейсона.

– Мы совершенно точно обсуждали с тобой, что взлом и проникновение – это преступление, – сообщила я. – И прошу заметить, нападение на дом с применением цветов – это тоже преступление.

– Никогда не слышал о таком противозаконном действии.

– Ты просто не специализировался на введении в право.

– А ты никогда не ходила в юридический колледж.

Я улыбнулась.

– Как ты сюда проник?

– Твой арендодатель – мой большой поклонник. А еще я пообещал, что ничего не украду.

Я уставилась на него, не зная, что на это сказать.

Он подошел ко мне и показал мне отрывной талон билета с одной из игр последнего сезона.