Уважаемый господин дурак - [43]

Такамори достал пачку сигарет.

— А где же спички?

— Рядом с тобой. И постарайся стряхивать пепел в пепельницу. Мама утром снова жаловалась на тебя. «Такамори, кажется, думает, что весь дом — пепельница».

Как большинство мужчин, Такамори был небрежен с сигаретным пеплом. Он использовал все, что ему казалось удобным, — вазы для цветов, баночки от крема Томоэ.

— Такамори.

— Ну что еще?

— Мне сделали предложение.

— О? У него, наверное, винтиков не хватает.

— Осако из моей фирмы...

— А, этот парень с лицом, похожим на мою подметку...

Сказав это, Такамори встал, потянулся и вышел в темный сад. Падающая звезда пересекла ночное небо, и Такамори отвернулся, будто это был плохой знак.

В доме зазвонил телефон, и Томоэ сняла трубку. Ее голос прозвучал странно:

— Гиндза?.. Хорошо. — Она положила трубку и позвала брата: — Такамори! Гастон ранен, он сейчас в полицейском участке Маруноути. Звонили оттуда.

***

Все японские полицейские участки, похоже, строили по одному проекту. Так же как и в участке, где брат с сестрой уже были, здесь вход располагался выше, чем у соседних зданий, отчего проникнуть внутрь было затруднительно. Каменные ступени придавали ему строгий и официальный вид. «Надо бы понизить вход и убрать ненужное крыльцо — тогда они станут ближе к народу» — такая мысль пришла в голову Такамори, когда они входили в полицейский участок Маруноути. Как любой человек, чья молодость пришлась на войну, Такамори никак не мог избавиться от некоторого страха при входе в полицейский участок. Однако внутри подобное чувство исчезало. Молодой полицейский в приемной вежливо объяснил им, куда идти.

— Если вы насчет иностранца, он спит сейчас в лазарете. Пройдите, пожалуйста, в нижнее помещение и подождите там в коридоре.

Узкий коридор освещался только одной слабой лампочкой. Здесь располагались комнаты дознания и помещения для филеров в штатском. Дверь в комнату дознания была чуть приоткрыта, и в щель были видны два детектива — они сидели скрестив ноги на татами и ели удон. Увидев брата и сестру, один — с фигурой дзюдоиста — быстро надел пиджак и вышел им навстречу.

— Хигаки-сан? Спасибо, что пришли.

— Это вы нам звонили?

— Нет, звонили из Токийского полицейского управления... Как он назвал себя?.. Гастон Бонапарт. Нам сообщили, что вы — его гаранты.

— Нам сказали, что он ранен.

— Ничего серьезного. Несколько синяков там, где его били. Он француз, и нас больше беспокоили возможные последствия инцидента. Но, к счастью, это, кажется, не связано с каким-либо преступлением.

Услышав это, Такамори и Томоэ вздохнули с облегчением. Дальше детектив рассказал, что произошло. Вскоре после полудня группа рабочих нашла Гастона без сознания на Гиндзе, из раны на лбу еще текла кровь. Придя в себя, Гастон рассказал прибывшим полицейским, что одна из стальных балок на стройке упала и ударила его по голове. В полицейском лазарете ему оказали медицинскую помощь, и он там сейчас отдыхает.

— Этот иностранец ни о чем не беспокоится. Он скушал все, что мы ему дали на ужин, а когда я заглянул в лазарет несколько минут тому назад, он спокойно спал, укрывшись одеялом.

Такамори не мог удержаться и хихикнул. Это Гастон в лучшем виде. Но прежде всего возникает вопрос: что он делал на стройплощадке? Когда и как он сбежал от Эндо?

— Значит, Гастон не был с Эндо? — спросила Томоэ.

Детектив, заметив ее озадаченный взгляд, объяснил:

— Вам не следует беспокоиться об Эндо. Иностранец сказал, что они расстались этим утром на Гиндзе.

— Но почему Эндо таскал его с собой?

— Объяснения самого Гастона были довольно туманными, но, во всяком случае, полицейское управление сообщило нам, что Эндо в настоящее время не состоит в розыске, и разрешило отпустить иностранца.

Такамори и Томоэ опять перевели дух.

— Пойдемте. Я проведу вас к нему.

Детектив застегнул пиджак и двинулся по тускло освещенному коридору. Такамори и Томоэ робко последовали за ним. Получив ключ от молодого полицейского, детектив открыл дверь и исчез во внутреннем помещении.

— Под «лазаретом» он имел в виду «тюремную камеру»? — боязливо спросила Томоэ своего брата — она плохо разбиралась в подобных вещах.

— Нет. Лазарет — место, куда они помещают пьяных на ночь. В камерах арестованные обязаны отдавать свои ремни, галстуки и все, чем могут причинить себе вред. А для тех, кто помещен в лазарет, нет такого правила.

— Похоже, ты прекрасно знаком с подобными заведениями.

— Еще бы.

— Надеюсь, сам здесь не сидел?

Через полуоткрытую дверь они увидели ряд камер, перед дверями которых стояли соломенные сандалии. По количеству пар обуви можно было определить, что в каждой камере содержалось три или четыре заключенных.

Из туалета в сопровождении охранника возвращалась хромая женщина. Входя в свою камеру, она обернулась и загадочно улыбнулась посетителям.

Детектив вернулся и провел их в лазарет. И вот впервые за все это время они увидели Гастона: он сидел сгорбившись на кровати в своем старом костюме, который был ему безумно мал. Все то же лошадиное лицо — только с большой повязкой на лбу. И все же рана не казалась очень глубокой.

— Гас.

Узнав Такамори, француз наклонился вперед, вытянул большую руку и твердо сжал кисть друга.