Уважаемый господин дурак - [15]

Обращаясь к Гастону и Томоэ, Осако продолжал высказываться о Токио и Японии в подобном тоне. Презрение к стране, в которой родились, и к городу, в котором жили, было одной из характерных черт франкофилов. Гастон смотрел на Осако, широко раскрьш глаза, и по выражению его лица невозможно было сказать, понимает ли он, о чем речь. Но даже недалекий в таких делах Такамори понял, что Осако фактически адресовал свои слова не Гастону, а Томоэ.

— Кроме того, японцы сегодня, как обезьяны, во всем подражают американской культуре... Гастон-сан, вы понимаете японское выражение «подражать как обезьяна»?

— Обезьяна? — сонно переспросил Гастон.

Каждый раз, когда Такамори в баре или кафе натыкался на кого-либо, похожего на Осако, он старался как можно скорее покинуть это место — и не потому, что не был согласен с тем, что проповедовали эти люди. Прежде всего, он сознавал свою слабость в абстрактных дискуссиях, но в данном случае он не мог примириться с презрением к родине, которое выказывал Осако. А уйти нельзя, ибо типы у дверей следили за ними и определенно их поджидали.

— Подражать, как обезьяна! — громко заговорил Осако, даже не подозревая, что происходит в голове Такамори. — Томоэ-сан, вы не знаете, как будет по-французски «обезьяна»?

— Не имею понятия.

— Обезьяна... то есть «монки». — Осако повернулся к Гастону и изобразил обезьяну.

— А, обезьяна! — обрадовался Гастон. — Значит, вы обезьяна?

Томоэ не могла удержаться и прыснула. Раздраженный Осако принялся энергично помешивать ложечкой чай и больше не проронил ни слова.

Вероятно, Гастон почувствовал, что чем-то обидел своего собеседника, и с печалью на лице повернулся к Такамори. Смущенная Томоэ предложила уйти и, не ожидая ответа, взяла свою сумочку и встала.

— Я тоже ухожу, — сказал Осако.

Такамори вновь посмотрел на дверь, и человек в куртке, перехватив его взгляд, быстро отошел в сторону.

Осако и Томоэ, не подозревая об опасности, стояли рядом у стола, а Такамори пытался скрыться за спиной Гастона.

— Томоэ-сан, разрешите мне заплатить, — предложил Осако.

— Разумеется, нет.

Они оба потянулись за счетом. Такамори было безразлично, кто из них будет платить, поскольку это не касалось его собственного кошелька. Гораздо больше его интересовало, что ожидает их за дверью. Пока там никого не было видно.

— Томоэ, подожди секунду. — Такамори остановил сестру, когда она уже двинулась было к выходу, — он испугался, что на нее неожиданно могут напасть.

— В чем дело? — Ее вопрос прозвучал несколько напыщенно — вероятно, из-за присутствия Осако.

— Я кое-что должен сказать тебе.

Томоэ посмотрела на него с подозрением, пропустив вперед Осако и Гастона.

— После вас, мосье. — С улыбкой Осако открыл дверь, фамильярно взяв Гастона под руку.

— Что случилось? — Томоэ взглянула на Такамори.

— Подожди здесь секунду.

— Зачем?

Предчувствие не обмануло Такамори. Как только Осако и Гастон вышли на улицу, к ним с двух сторон вплотную подошли два поджидавших типа.

— О, это тот человек! — воскликнула Томоэ, вцепившись в руку брата.

— Вот именно!

— И что нам делать?

Второй человек — в спортивном костюме — видимо, старший — повернулся и уставился на Такамори и Томоэ. Осако, побледнев от страха, тоже смотрел на них. Тип в куртке что-то прошептал ему, и Осако послушно пошел вместе с ним, испуганно оглядываясь на Такамори и Томоэ. Дружелюбно улыбаясь, Гастон последовал за ними.

— Я позвоню в полицию, — сказала Томоэ.

— Бесполезно. Мы не знаем, куда они их ведут.

После некоторого молчания ее лицо побелело от гнева и носик задергался. Такамори прекрасно знал, что в таком состоянии никакая опасность ее не остановит.

— Я иду с ними, — решительно сказала она. — Пошли. Мы не позволим им от нас так просто отделаться. — Когда Такамори сразу не ответил, она добавила: — Ты что, боишься? Трус!

— Хорошо, пойдем. — Даже Такамори, который, во всяком случае, был мужчиной, не хотел, чтобы сестра считала его трусом. К тому же их было трое против двоих врагов. Но какая будет польза от этого неженки Осако? Однако есть еще Гастон. Может, когда он поймет, в чем дело, окажется на высоте.

Двое бандитов с ухмылкой наблюдали за их приближением.

— Эй, послушайте... Прекратите эти глупости.

Проявленная хотя бы только на словах смелость Такамори воодушевила Осако, и он закричал своим пронзительным женственным голосом:

— Не трогайте нас... Не трогайте!

Внезапно откуда-то появились еще два бандита и встали по обе стороны Такамори и Томоэ. Один, с полуоткрытым ртом, выглядел, как идиот, — он вертел в руках какую-то игрушку.

Проходившие мимо люди и понятия не имели, в какое положение они попали. Недалеко располагались целые кварталы дешевых баров — известное логово этих гангстеров. За станцией Синдзюку имелось темное пространство, где проходившие поезда заглушали все звуки и стоял спертый запах застоявшейся мочи. Такамори понял, что именно туда их и хотят завести.

Внезапно Томоэ резко остановилась и закричала двум студентам:

— Пожалуйста, помогите нам! Эти типы к нам пристают!

Студенты в замешательстве посмотрели на нее, затем оно сменилось испугом — человек в спортивном костюме, явный главарь этой банды, с угрожающим видом направился к ним.