Утро в раю - [8]
И это далеко не все памятники русским литераторам, установленные в Германии. Наверняка есть ещё те, о которых я не знаю. Плюс — мемориальные доски.
Например, Ивану Тургеневу (в рейнском городке Линце, на Ам Гестаде 5, написавшему здесь свою «Асю»), Владимиру Набокову (в Берлине, на Несторштрассе, 22, где он прожил почти 15 лет и создал почти все свои русские романы). Там же, в Берлине, на фасаде дома № 9 на Трауте-науштрассе на деньги, собранные студентами славистами и при поддержке немецкого политика Фридберта Пфлюгера в 1996 году появилась мемориальная доска в память о том, что здесь в 20-е годы ХХ века вместе с дочерью Ариадной жила поэтесса Марина Цветаева.
А ещё в центре Берлина на Францёзише-штрассе, в доме, в котором прошли последние месяцы жизни «Пушкина русской музыки», автора «Ивана Сусанина», «Руслана и Людмилы», романсов «Я помню чудное мгновенье», «Не искушай» и других великих произведений Михаила Глинки тоже укреплена мемориальная доска.
В баварской столице кроме памятника Фёдору Тютчеву имеются две мемориальные доски, напоминающие о русском поэте: на Герцогшпитальштрассе, 12, где с 1822 по 1828 гг. располагалась Российская дипломатическая миссия, в которой он служил, и в здании Сальватор-кирхе.
Но в Мюнхене ещё ведь жили и творили русские художники Василий Кандинский, Алексей Явленский, Марианна Верёвкина, Игорь Грабарь, Рудольф Трейман, и в память об этом на доме № 23 на Гизелаштрассе укреплена бронзовая доска «Синему всаднику».
Там же, в Мюнхене, на доме № 30 на Айнмиллерштрас-се укреплена мемориальная доска в память о философе, писателе и публицисте Фёдоре Степуне. Появилась она в 2003 году по инициативе бывшего гражданина Украины, а ныне Германии — журналиста Виктора Фишмана. Дело в том, что в году 1998-99 он заинтересовался трудами и судьбой Фёдора Августовича: побывал в баварском архиве, в университете, где тот преподавал, встретился с его учениками, а затем решил посетить кладбище Нордфрид-хоф, на котором, по данным похоронных книг, покоился прах философа, скончавшегося в Мюнхене в 1965 году. Но могилы Степуна в том ряду, который был указан в книгах, не оказалось. Дальнейшее расследование Фишмана прояснило следующее: в Германии за землю под могилу нужно платить. Первые пятнадцать лет после смерти Степуна деньги вносило созданное им Общество содействия развитию русского языка у детей, но когда оно прекратило своё существование, то вносить плату стало некому, и место продали. Фамилию семьи, которая приобрела его, управление кладбищ назвать отказалось: не положено. А потому и поиски памятника, что стоял на могиле, продолжить было невозможно.
И получалось, что ничего указывающего на то, что в Мюнхене жил и творил один из крупнейших философов и литературоведов русского зарубежья ХХ века Фёдор Августович Степун, нет.
Обо всём этом Виктор Фишман рассказал директору Толстовской библиотеки Татьяне Ершовой и президенту правления центра MIR Татьяне Лукиной. Вместе они обратились к обер-бургомистру города Мюнхена Кристиану Уде с просьбой найти возможность установить мемориальную доску на доме, где около 20 лет жил профессор Мюнхенского университета Фёдор Степун. А спустя ещё три года состоялось торжественное открытие мемориальной доски, выполненной скульптором Марлене Нойбауер-Воернер.
А ведь кроме памятников и барельефов в больших и малых немецких городах есть масса улиц, носящих имена русских писателей, поэтов, композиторов, художников, общественных деятелей.
Написав всё это, я, признаюсь, хотел было продолжить в том духе, что в России, дескать, тоже есть улицы, носящие имена немецких писателей и композиторов (хотя на ум приходят, в основном, революционные названия типа проспекта им. Карла Маркса, улицы им. Розы Люксембург или площади им. Эрнста Тельмана). Однако же памятников по-настоящему великим германским интеллектуалам в российских городах я что-то не припомню. Впрочем, как и памятников российским немцам, вклад которых в мировую науку, культуру, образование, медицину и прочие жизненно важные для общества отрасли огромен. Ну, например, академику Борису Раушенбаху, композитору Альфреду Шнитке, пианисту Святославу Рихтеру, писателям Августу Лонзингеру, Борису Пильняку. Да разве всех перечислишь! Взять бы, да и установить коллективный памятник всем им! А то ведь кроме могильных надгробий ничего.
Но для того чтобы такой памятник возник, необходимо не только желание высших руководителей Российской Федерации, но также искреннее стремление к этому и их берлинских коллег, заседающих в Бундестаге и Канцлерамте. Только тогда и только в этом случае можно будет говорить о реальном сближении — духовном и культурном — двух народов. Однако пока приходится наблюдать лишь то, как, надувая щеки и морща лоб, нам талдычат с трибун разнокалиберных форумов и конференций об исключительной пользе подобного сближения. Впрочем, это так, к слову. Потому что истинное отношение российских властей предержащих к сохранению народной памяти о выдающихся сынах собственного прошлого ярко иллюстрирует такой факт.
Не далее чем в сентябре 2009 года в авторской телепередаче Андрея Караулова «Момент истины» шла речь о том, как в современной России уничтожается культурное наследие, а заодно и интеллектуальная память. Приведённый Карауловым пример лично во мне вызвал содрогание. Суть в следующем: в блистательном Санкт-Петербурге — этой жемчужине имперского величия и оплота православия России — вот уже 70 лет как закатаны под асфальт могилы выдающихся русских композиторов — членов творческого содружества, вошедшего в историю культуры под названием «Могучая кучка», — Милия Балакирева, Николая Римского-Корсакова, Александра Бородина и Модеста Мусоргского. Произошло это следующим образом.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.