Утро в Нормандии. - [42]

Сведения были весьма тревожные, но паники на батарее никакой не было. Солдатам внушили, что Атлантический вал неприступен, и они верили в это. К тому же артиллерийские батареи были отлично оборудованы, материальная часть в полном порядке, и это еще более укрепляло уверенность артиллеристов. Они не знали о недостаточной боеспособности некоторых пехотных частей, от успешного взаимодействия с которыми зависела судьба многих артиллерийских батарей на побережье Франции.

Солдаты продолжали неторопливо одеваться. Мервиль находился от них в 32 километрах, и, по общему мнению, тревога была вызвана местным рейдом противника на побережье. Вюрстеру и его товарищам по батарее не раз говорили, что если англичане и американцы попытаются вторгнуться во Францию, то их будет ждать неизбежный разгром. Поэтому никто из солдат батареи не верил, что союзники решили высадиться в Нормандии.

* * *

Роджер Белл проснулся рано. На рассвете, когда он вышел из каюты и окинул взглядом пролив, он увидел тянувшиеся до самого горизонта корабли всех типов и классов. Вместе со своими товарищами он впервые воочию увидел фантастическую мощь тех сил, которые были собраны для высадки и поддержки первого оперативного эшелона вторжения.

В этот момент на борту самоходной десантной баржи, где размещался отряд разграждения капитана Роджера Белла, обстановка была почти мирной: танкисты и саперы заканчивали свой завтрак, скатывали одеяла, умывались, некоторые даже пытались бриться. Все были бодры и веселы и хотели только одного — поскорее ощутить под ногами твердую землю. О том, что могло случиться с каждым из них на берегу, никто не думал.

Капитан Белл осмотрел замки цепей и клинья, которыми крепился его танк на барже, а затем стал рассматривать из танковой башни приближающийся берег Нормандии, хорошо знакомый ему по картам и аэрофотоснимкам. Он знал свой участок высадки не хуже немецкого солдата Фридриха Вюрстера, который защищал его. Носивший несколько романтическое название, участок «Голд» представлял собой узкую полосу песчаного пляжа длиной около пяти километров, на западном конце которого находилась небольшая деревушка Ле Хамель, а на восточном — деревня Ла Ривьер. Позади деревни Ле Хамель начиналась гряда невысоких холмов, подходившая вплотную к обрыву, который отделял пляж от маленького французского городка Арроманш. За деревушкой Ла Ривьер, расположенной, как уже упоминалось, на восточном конце пляжа, берег был защищен от моря очень высоким волноломом, сооруженным в 1944 году; по нему проходила дорога. Это было препятствие, непреодолимое даже для саперных танков.

От одной к другой деревушке параллельно пляжу тянулись дюны. Среди них виднелись дачи и деревянные одноэтажные домики, предназначавшиеся для летнего отдыха горожан. За дюнами проходила узкая полоса заболоченной местности и дорога, соединявшая деревни Ле Хамель и Ла Ривьер, а за ней были холмы, покрытые мягкой зеленой травой и менее крутые, чем на плацдарме «Омаха». Для танков они не представляли серьезного препятствия, однако они господствовали над берегом; кроме того, на них были установлены артиллерийские батареи, в частности батарея, где служил Фридрих Вюрстер.

Капитан Роджер Белл должен был высадиться на восточной окраине пляжа. Еще в Англии, при обсуждении деталей высадки, Белл обратил внимание на огневую точку немцев в волноломе, где, как предполагалось, было установлено 88-миллиметровое орудие для ведения продольного обстрела пляжа.

В связи с тем что Роджер Белл со своим отрядом разграждения подходил к берегу под прикрытием артиллерийского огня тяжелых кораблей английского флота, он не замечал какой-либо активности со стороны немецких береговых батарей. Дым от разрывов снарядов корабельной артиллерии сплошной пеленой затянул холмы и висел над деревушкой Ла Ривьер. Вскоре Белл отчетливо увидел песчаный пляж. Он показался ему безжизненной пустыней, на которую в течение многих лет не ступала нога человека, и не удивительно: в деревне Ла Ривьер было не больше двух десятков домов, в которых засел взвод немецких солдат, и ее только что бомбили шесть эскадрилий тяжелых бомбардировщиков. Кроме того, по этой же деревне вели огонь шестнадцать 127-миллиметровых орудий с четырех эсминцев и двадцать четыре гаубицы самоходных десантных барж, не считая двух тысяч реактивных снарядов, которые одновременно обрушились на нее.

* * *

Авиационная бомбардировка, которая началась незадолго до рассвета, была для Фридриха Вюрстера первым предупреждением о том, что на этот раз случилось что-то действительно серьезное. Он укрылся под бронеплощадкой своего орудия. Его примеру последовали другие. Бомбардировка продолжалась почти час, и Вюрстер только раз за это время сумел взглянуть на то, что творилось вокруг.

Незадолго до окончания бомбардировки натренированный слух артиллеристов уловил среди грохота фугасных бомб характерные звуки крупнокалиберных артиллерийских снарядов. Противник мог обстреливать батарею только с моря, и это казалось Вюрстеру невероятным. Он никогда не думал и не мог даже предположить, что увидит до 600 кораблей (примерно такое количество десантных плавсредств и боевых кораблей находилось перед участком «Голд»), часть которых, стоя на якоре, вела по берегу артиллерийский огонь, в то время как другие направлялись к полосе прибоя, причем некоторые самоходные десантные баржи уже вошли в нее и выгружали танки и солдат. Отдельные группы солдат вместе с танками пересекали пляж и направлялись к подножию холма, где находилась батарея Вюрстера.