Утренняя звезда - [11]

Джонни-Бой не шевельнулся, не промолвил ни слова. Шериф оглянулся на нее.

- Вот что, тетушка, - сказал он. - Тебя он скорее послушает, чем кого-нибудь другого. Пусть говорит, если хочет быть жив. Чего ради он покрывает остальных, негров и белых?

Она положила палец на спуск револьвера и неподвижным взглядом смотрела в землю.

- Подойди к нему, - сказал шериф.

Она не тронулась с места. Сердце ее обливалось кровью под изумленным взглядом Джонни-Боя. Но другого выхода не было.

- Что ж, ты сама этого хотела. Убей меня бог, я знаю, как тебя заставить с ним разговаривать, - сказал он, оборачиваясь в сторону. - Эй, Тим, возьми бревно, переверни этого негра лицом вниз и положи его ноги на бревно.

Одобрительный шепот пробежал в толпе. Она закусила губу, ей было известно, что это значит.

- Ты хочешь, чтобы твоего негра искалечили? - услышала она голос шерифа.

Она не ответила. Она видела, как подкатили бревно, Джонни-Боя приподняли и положили лицом вниз, потом подняли его ноги на бревно. Его колени лежали на бревне, носки башмаков свисали вниз. Она так ушла в созерцание, что ей казалось, будто это ее поднимают и укладывают для пытки.

- Дайте лом! - сказал шериф.

Высокий худой человек принес лом из автомобиля и стал над бревном. Челюсти его медленно двигались, он жевал табак.

- Ну, теперь твоя очередь, тетушка, - сказал шериф. - Говори ему, что делать.

Она смотрела на дождь. Шериф повернулся.

- Может быть, она думает, что мы шутим. Если она ничего не скажет, перебей ему ноги.

- Ладно, шериф.

Она стояла и ждала Букера. Ноги ее подламывались, она не знала, сколько времени сможет продержаться, вынести. Про себя она повторяла: если б он пришел сейчас, я убила бы их обоих.

- Она ничего не говорит, шериф!

- Ну, черт возьми, начинай!

Лом опустился, и тело Джонни-Боя расплескало грязную воду в луже. Раздался стон. Она пошатнулась, крепко сжимая револьвер в простыне.

Лицо Джонни-Боя повернулось к ней. Он застонал.

- Уходи отсюда, мать! Уходи!

В первый раз она услышала его голос, с тех пор как пришла в лес, и чуть не потеряла власти над собой. Она рванулась вперед, но рука шерифа удержала ее.

- Ну нет! Не хотела тогда, а теперь поздно! - Он повернулся к Джонни-Бою. - Она может уйти, если ты скажешь.

- Мистер, он ничего не скажет.

- Мать, уходи! - сказал Джонни-Бой.

- Убейте его! Не мучьте его так, - просила она.

- Пусть говорит, а не то прощайся с ним, - сказал шериф.

Она молчала.

- Зачем ты сюда пришла? - простонал Джонни-Бой.

- Я прорву ему барабанные перепонки, - сказал шериф. - Если ты хочешь что-нибудь сказать ему, так лучше говори сейчас.

Она закрыла глаза. Ей слышно было, как шаги шерифа шлепают по грязи. Я могла бы спасти сына!

- Не хотела говорить с ним, когда было можно, - сказал шериф. Попробуй-ка теперь.

Горячие слезы текли по ее щекам. Она хотела застрелить Джонни-Боя, освободить его. Но если она это сделает, у нее отнимут револьвер, и Букер скажет, кто были остальные. Господи, помоги мне. Теперь толпа громко переговаривалась, как будто самое главное было кончено. Ей казалось, что она целую вечность стоит здесь и смотрит, как Джонни-Бой корчится и стонет в своем беззвучном мире.

- Эй, шериф, тут кто-то вас спрашивает!

- Кто такой?

- Не знаю.

- Приведи его сюда.

Она выпрямилась, дико озираясь вокруг, крепко сжимая револьвер. Неужели это Букер? И она замерла, чувствуя, что возбуждение может ее выдать. Может быть, я смогу убить двоих! Может быть, удастся выстрелить два раза! Шериф стоял перед ней, дожидаясь. Толпа расступилась, и она увидела подбегающего Букера.

- Я знаю, кто они, шериф, - крикнул он.

Он вышел на просеку, туда, где лежал Джонни-Бой.

- Ты узнал имена?

- Да! Старуха негритянка...

Увидев ее, он разинул рот и замолчал. Она сделала шаг вперед и подняла простыню.

- Что это...

Она выстрелила один раз и сейчас же повернулась, слыша вопли толпы. Она целилась в Джонни-Боя, но они окружили ее, сбили с ног, вырвали у нее простыню. Мельком она увидела, что Букер лежит ничком, лицом в грязь, вытянув перед собой руки, потом толпа заслонила его. Она лежала, не пробуя бороться, глядя сквозь струи дождя на лица белых над нею. И вдруг она успокоилась: они уже не белая глыба, они не выталкивают ее на край жизни. Вот и хорошо!

- Она убила Букера!

- У нее был револьвер в простыне!

- Зачем она в него стреляла?

- Убить эту суку!

- Я так и подумал, что тут что-то нечисто!

- Говорил я, надо ей всыпать как следует!

- А Букер готов!

Она не глядела на них, не слушала. Она отдала свою жизнь, прежде чем ее взяли, и стояла безучастная ко всему. Она сделала что хотела. Если б только Джонни-Бой... Она взглянула на него: он лежал и смотрел на нее измученными глазами.

- Зачем ты в него стреляла, а?

Это был голос шерифа, она не ответила.

- Может быть, она в вас метила, шериф?

- Зачем ты в него стреляла?

Шериф пнул ее ногой, она закрыла глаза.

- Ах ты, черная сука!

- Хорошенько ее!

- Может быть, она пронюхала насчет Букера?

- О черт, да чего же вы ждете?

- Да убейте ее!

- Убейте обоих!

- Сначала сына, пусть посмотрит!

Она слушала то, чего уже не мог слышать Джонни-Бой. Раздались два выстрела, один за другим, будто один выстрел. Она не смотрела на Джонни-Боя, она смотрела на лица белых, тяжелые и мокрые в свете факелов.