Утренняя песнь - [7]
Шрифт
Интервал
Ветер порывист, но птичка бодра.
А как мала эта бедная плоть…
Сколько ж терпения дал ей Господь!
4. Поползень
Маленький, серенький, очень живой
Поползень быстро скользит по берёзе
Вверх и спиралью, и вниз головой,
Не оставляя трудов на морозе.
Слышится легкая дробь поутру, —
Поползень, серо-жемчужное чудо,
Клювиком долбит упорно кору,
Спящих жучков доставая оттуда.
Птичья кормушка
То стремительная синичка,
То взъерошенный воробей
Прилетают с утра привычно
К заоконной кормушке моей.
День недолог, смеркается рано.
И уж больно зима холодна!..
Слышу – клювы в оконную раму
Долбят, – мол, не хватило зерна…
Всюду снег, – не добыть ни крупицы:
Мерзнет бедная малая плоть!..
Через наши кормушки вас, птицы,
В зимний день напитает Господь!
Дети мученики
Четырнадцать тысяч смертей
Кровавые косы точило, —
Четырнадцать тысяч детей
Убито за Господа было.
Венцы, что от Бога им всем
Даны были, дивно красивы,
Но ужас твой, о, Вифлеем,
Прошёл и по нашей России.
Был Ирод-убийца и тут,
Раздувшийся злобой не в меру,
Который принялся как спрут
Душить православную веру.
Тогда миллионы смертей
И старых и малых косили, —
А начали с царских детей,
Надежды Христовой России.
Шли дети путями отцов,
К крестам прибивали их руки,
И самых прекрасных венцов
Их Бог удостоил за муки.
С детьми Вифлеема сошлись
Они у престола Господня…
Их тысячи тысяч! Молись
Им, отрок, живущий сегодня!
Баллады
В древней Руси
Картины в стихах
Отрок мститель
Посечено войско, и город сожжен,
Конца нет неведомой силе, —
И вот уж уходят и тащат полон,
А многих на месте побили.
Телеги скрипят, и верблюды ревут,
И юрты везут на колесах,
И всадники скачут, и тяжко идут
Отряды монголов раскосых.
В тот день возвратился верхом паренёк
С охоты из дальнего бора, —
Он плакал от горя, сдержаться не мог,
И слёзы иссякли нескоро.
Убиты родные… Изба сожжена…
Еще пепелище дымится…
И только сестра его уведена
Монголами – Марья девица.
Что делать? От ярости кинуло в дрожь
Парнишку – Иван его имя:
"Вот конь мой, – подумал он, —
лук мой и нож…
Помчусь наудачу за ними!
Икона Спасителя в пепле нашлась, —
Цела, хоть чуть-чуть обгорела, —
И он помолился и благословясь
Пустился на страшное дело.
Настиг он их ночью. Они, не боясь
Угроз от страны разорённой,
Устроили отдых, – и спать улеглась
Орда вся – и пеший и конный.
Все пленники связаны, дремлет их страж,
И конь его тут же пасется.
Вот спешился отрок решительный наш,
Нож вынул и тихо крадется…
– Молчите! – он пленным шепнул и ножом
Разрезал им путы, – как птицы
Они все исчезли во мраке ночном,
Осталась одна лишь девица.
То Марья была. И велел ей Иван
Быть возле коня наготове, —
«Теперь же злодеи припомню я вам
Потоки родительской крови!»
Аркан, что привязан врагом у седла,
Накинул он стражу на шею,
И лошадь ударил, и та понесла
Его всё быстрей и быстрее…
И врезалась в юрту… Смятенье и вой!
Иван же из верного лука
Во тьме посылает стрелу за стрелой
И падают злые без звука.
И вот, принимая своих за врагов,
Те начали резать друг друга, —
И яростью битвы и громом щитов
Вдруг вся огласилась округа.
Но прочь уже скачет Иван на коне,
Сестра у него за спиною, —
Всё смолкло… поет соловей в тишине…
И поле спокойно ночное.
За други, за Христа
Татары шли на Русь войной, —
Огонь и кровь кругом, —
И вот в обители одной
Услышали о том.
– Отцы, – сказал архимандрит, —
Что до икон и книг,
То ведь у нас давно отрыт
Под церковью тайник.
Сосуды, ризы и кресты
Положим тоже тут,
А мы – леса у нас густы —
Найдем себе приют.
Прошла неделя.
Наконец —
Решили миром так, —
Из леса послан был гонец
Узнать – ушел ли враг.
То был послушник молодой
Четырнадцати лет, —
Таясь, он в чаще шёл лесной
Там, где и тропок нет.
Лес этот был ему знаком…
Но вот и поля ширь, —
И белостенный в поле том
Сияет монастырь.
Он видит юрты и коней,
Костров огонь и дым,
И, чтобы видеть всё верней,
Пополз поближе к ним.
Темнело… Он глядел вокруг,
Но не заметил, как,
Подобно хищной птице, вдруг
В него вцепился враг.
Он связан; вот его ведут
На монастырский двор, —
Здесь юрта темника, и тут
Пред ней горит костёр.
Стоял послушник как свеча
С волной кудрей до плеч,
А темник через толмача
Повел такую речь:
– Послушай, если хочешь жить,
Чтоб я тебе был брат,
Ты должен мне сейчас открыть,
Где вами спрятан клад.
Но тут послышался ответ:
– Ищи, пожалуй, сам,
А я, проклятый, слышишь? Нет!
Своих я не предам!
Татарин закричал: – Каков!
Ну так смотри же сам…
Убить! На тысячу кусков
Рассечь и бросить псам!
Сверкнули сабли…
Вот и кровь
Обильно пролита
За веру, правду и любовь,
За други, за Христа.
Степные грабители
Жутко тёмными ночами
Филины кричат…
Нынче снова половчане
Грабежи творят.
Над сохою в поле спину
Гнёшь, а у межи
Наготове и дубину
И косарь держи.
А мальчонка мой проворный,
Соколиный глаз, —
На дубу и, как дозорный,
Выручит как раз.
– Тятька! – крикнет, – выпрягай-ка
Серого, гляди —
Вон какая скачет шайка,
Половцы поди!
Что же… встреча будет строгой!
А мальца в седло,
Полетит он за подмогой
В ближнее село.
Гонец
Было Смутное время:
Русь рвало вороньё, —
Но Господь-то был с теми,
Кто страдал за неё.
Патриарх из темницы
Всей России концы
Поднимал – словно птицы
Мчались ночью гонцы.
В разорённый починок
Конь принёс одного,
То был раненый инок, —
Жизнь кончалась его.
Был тут житель последний
Средь убитых литвой, —