Утренний чтец - [21]
И в тот вечер, прекратив морочить матери голову и положив трубку на рычаг, Белан снова не смог сдержать подступавший к горлу позыв желчной рвоты.
19
Серый бетон исчез под слоем грязи, заливавшей пол завода. Они с Брюннером, стоя по щиколотку в вонючей жиже и вооружившись лопатами, швыряют и швыряют сгустки каши в резервуар “Церстор-500”. Она жадно, с жуткими влажными причмокиваниями, лакомится этим пюре. Каждые десять секунд ее задница сносит новую книжку, и та сразу взмывает к потолку, рассекая воздух крыльями страниц. Сотни книг грозным роем кружат в ангаре, с оглушительным гамом порхают над головами людей. Время от времени какой-нибудь том отделяется от общей тучи, пикирует к земле и со свистом взвивается обратно, едва не задев волосы. Толстенная книга бьет Брюннера прямо в висок. Верзила во весь рост растягивается во рву, полном грязи. Бедняга отчаянно барахтается, но с каждым движением увязает все сильнее. Под ударами бумажных эскадрилий стекла в кабинете Ковальски разлетаются вдребезги. Толстяк, запертый в своей башне, ничего не может сделать. Несмотря на окружающий грохот, до Белана доносятся жуткие звуки – книги врезаются в дряблые телеса шефа. С минуту его крик разносится по заводу, а потом окончательно стихает. Белан хлопает глазами. Какой-то словарь на полной скорости влетает ему в правое колено, подкосив опорную ногу. Второй снаряд переламывает пополам ручку лопаты. Он падает на землю головой вперед, вопя от боли. Грязь лезет в широко открытый рот, забивает легкие. Он задыхается. Его рука судорожно нащупывает, за что бы уцепиться, и тут пальцы хватаются за возникший из пустоты трос.
Ночник свалился со столика на пол, увлекая за собой аквариум Руже де Лиля, и тот разбился на тысячу кусков. Рыбка всеми своими плавниками трепыхалась на ковре, среди осколков стекла. При каждом скачке ее тельце испускало оранжевые сполохи. Белан взял банку из-под хлопьев, стоявшую у раковины, налил воды и бросил туда умирающего Руже. Содрогнувшись последний раз, золотая рыбка как ни в чем не бывало вновь вошла в свой крейсерский ритм и под исполненным облегчения взглядом хозяина совершила первый круг по банке. Белан поморщился. Ночной кошмар ушел, но оставил по себе жуткую, раздиравшую лоб головную боль. Утром он позавтракал двумя шипучими таблетками.
10.10. Его ждал второй сеанс чтения в “Глициниях”. То же такси, тот же маршрут. А по приезде – самый теплый прием. Завидев его, целая стайка щебечущих бабушек высыпала на крыльцо и запорхала вокруг его персоны, кудахча во все свои вставные челюсти. Даже головная боль почти отступила. Он направо и налево пожимал руки, розовые, хрупкие, как реймсское печенье, ладошки. Его трепали по щеке, ему улыбались, его пожирали глазами. Он был чтец, тот, кто несет благое слово. Он удостоился чести побыть месье Гирмалем, Гормоном, Курмолем, Гурмелем, его называли Булоном, Баллоном, Берлином и просто Белом. Похоже, за неделю Моника перезаразила всю компанию. Он расцеловался с сестрами Делакот, которые чуть не попадали в обморок от счастья. Пахло одеколоном, лаком для волос и марсельским мылом. Менее бойкие укрылись в большой гостиной и, не обращая внимания на окружающую суету, тихо замкнулись в своем тлении. Готовились к уходу, ждали отплытия, а оно все запаздывало. Моника тащила Белана вперед, Жозетта его подталкивала, и, протиснувшись между двумя рядами живых мертвецов, он с облегчением оказался в столовой, превращенной по такому случаю в концертный зал. Два стола с водруженным на них креслом заменяли подмостки. Если так дальше пойдет, подумал Белан, через месяц у меня тут будет свой кабинет, а через два – памятник в глубине парка. Кругом толкались, ворчали, ссорились за лучшие места. Вмешалась Моника и, выступив в роли билетерши, навела относительный порядок: распорядилась местами, расставив приоритеты в зависимости от меры глухоты и разного рода увечий своих зрителей. Их еще больше, чем в прошлый раз, отметил Белан. Наверняка Джон и Джина сыграли тут не последнюю роль. Он взгромоздился на свой трон, ему не терпелось приняться за дело. Моника легким кивком дала ему понять, что можно начинать. Жозетта пристальным взглядом подтвердила: можно.
4. doc
Когда работаешь в общественном туалете, любом общественном туалете, тебе не положено вести дневник и стучать по клавиатуре ноутбука. Ты должен быть готов с утра до вечера чистить, надраивать до блеска хромированные детали, тереть, скоблить, мыть, вовремя вешать новый рулон туалетной бумаги, и все, ничего больше. От уборщицы ждут уборки, а не писанины. Людям понятно, если я решаю сканворды, кроссворды, головоломки, играю в пропущенные слова, вообще вписываю слова во всяческие клеточки. Те же люди допускают, что в свободное время я могу читать комиксы, женские журналы и телепрограммы. Но что я своими искореженными хлоркой пальцами колочу по клавишам компьютера, записываю свои мысли – это выше их понимания. Хуже того, это подозрительно. Какое-то недоразумение, ошибка кастинга. В моем подземном мире даже несчастный десятидюймовый нетбук рядом с блюдцем для чаевых в итоге портит пейзаж. О! первое время я пыталась пользоваться ноутбуком, но по их взглядам, порой возмущенным, быстро поняла, что так не годится, что эта ненормальная ситуация рождает недоумение, смущение, даже отторжение. Пришлось признать очевидное: люди обычно ждут от вас только одного – чтобы вы отвечали желательному для них образу. Того образа, какой предлагала им я, они совершенно не хотели. Он означал взгляд на мир свысока, взгляд, которому здесь не место. Так что если я и усвоила какой урок за почти 28 лет, проведенных на Земле, то он таков: по одежке протягивай ножки, а то ноги протянешь. С тех пор я создаю иллюзию и втираю очки. Компьютер убираю с глаз долой, он аккуратно спрятан в чехол и стоит под стулом. Монеты куда охотнее кладут женщине, которая, посасывая колпачок ручки, старательно выискивает семь различий на картинках в последнем модном журнале, чем той же женщине, погруженной в созерцание дисплея своего PC последней модели. Разумнее вписаться в форму, натянуть личину, за которую мне платят, и не отклоняться от роли. Так легче для всех, и для меняпервой. К тому же людей это успокаивает. А, как любит говорить моя тетя, спокойный клиент всегда щедрее клиента раздраженного. Это тетофоризм № 11. У меня целая тетрадь таких тетофоризмов. Я их коллекционирую еще со средней школы, а самые ценные записала в блокнот на спиральке и всегда держу под рукой. Я их все наизусть могу повторить. Тетофоризм № 8: улыбка ничего не стоит, а продается задорого. № 14: мало побегаешь – много не наваришь. И № 5, самый короткий и самый мой любимый: нужду справлять – не дурака валять. Со временем я научилась писать незаметно. Черкаю в маленьких блокнотиках на шатком складном столике, который служит мне письменным столом, мараю их странички среди изобилия мелованной бумаги в магазинах, раскинувшихся передо мной. Шажок за шажком двигаюсь вперед. Не проходит ни дня, чтобы я не писала. Не писать – это словно и не прожить этот день, слиться с навязанной мне ролью прислуги при моче, блевоте и какашках, сортирной барышни, весь смысл жизни которой в том убогом занятии, за которое ей платят.
Французский писатель Жан-Поль Дидьелоран, лауреат десятка престижных премий, в том числе дважды – Международной премии Хемингуэя за сборники новелл, завоевал настоящую славу, написав в пятьдесят лет свой первый роман “Утренний чтец” (2014). Книга вышла в тридцати шести странах, стала бестселлером, планируется ее экранизация. “Вся оставшаяся жизнь”, второй роман Дидьелорана, блестяще подтвердил его репутацию неподражаемого рассказчика. Молодой танатопрактик Амбруаз готовит тела умерших к последнему появлению на публике.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.