Утренний чтец - [11]

* * *

Белан положил чемодан на кровать, нажал большими пальцами на два замка, откинул пыльную крышку и с улыбкой взглянул на “Сады и огороды прошлого”. Восемьдесят пять штук, есть на чем продержаться еще лет двадцать, подумал он. Взял первый попавшийся экземпляр и начал прилежно тереть правый угол задней стороны обложки пропитанным маслом бумажным полотенцем.

11

Джузеппе жил на первом этаже новенького здания в десяти минутах ходьбы. Белану даже не пришлось звонить в дверь. Джузеппе крикнул ему “заходи”: он сидел на кухне и, прилипнув носом к окну, поджидал его. В квартире пахло чистотой. Белан разулся в прихожей и, следуя незыблемому ритуалу, сунул ноги в старые тапочки Джузеппе; казалось, двое сироток каждый раз радуются, что вновь обрели ноги. Книжные полки занимали целую стену в гостиной. Семьсот пятьдесят восемь экземпляров “Садов и огородов прошлого” Жан-Эда Фрейсине аккуратно выстроились на полках красного дерева, переплет к переплету, выставив напоказ свои зелено-коричневые корешки. Детишки Джузеппе. Надо было видеть, как он поглаживает их кончиками пальцев, когда проезжает мимо, с каким старанием регулярно стирает с них пыль. Они были плотью от его плоти. Он отдал им свою кровь, и не только. И не важно, что это ничтожная книжонка Кого-то-кого-звать-никак, а не роман лауреата Гонкуровской премии. Детей не выбирают. Мучительная пустота верхних, еще не заполненных полок ежедневно напоминала ему о той части себя, что еще не вернулась в отчий дом. Джузеппе, сам не свой, нетерпеливо вцепился ему в руку:

– Ну?

Белану не хотелось его дольше мучить, и он вложил ему в руки принесенный экземпляр. Старик повертел книгу и так и сяк, поднес ее поближе к свету, посмотрел ISBN, даты и типографские номера, пролистал, проверил пальцами плотность бумаги, понюхал, погладил ладонью страницы. И только тогда, сияя, прижал к груди. Каждый раз Белана завораживало волнующее зрелище – как на этом измученном лице распускается широкая лучезарная улыбка. Теперь Джузеппе весь вечер будет держать своего Фрейсине в тепле под пледом, положив его на остатки ног, и разлучится с ним, лишь когда придет пора ложиться спать. Случалось, он брал первую попавшуюся книгу и весь день возил с собой. Белан растянулся на диване, а Джузеппе отправился хлопотать на кухню: не отстанет, пока не заставит его выпить шампанского. Напрасно Белан всякий раз твердил, что не стоит трудиться, что можно обойтись без шампанского, что чокаться с самим собой можно любым виноградным соком, да хоть бы и пивом, – старик попросту приносил ему бокал и откупоренную по такому случаю бутылочку с тысячью пузырьков. В прежней своей жизни Джузеппе накачивался всяким пойлом, безымянной сивухой, а теперь открывал только бесценные бутылки, лучшие марочные вина и любой ценой старался влить их в Белана. Все с той же улыбкой на лице он подкатился к журнальному столику и поставил на него бокал, а с ним и приложение – бутылочку “Мумм Кордон Руж”. Первый глоток шампанского приятным холодом обжег горло Белана и плавно улегся в недра его желудка.

– Ты что ел на ланч?

Вопрос поставил Белана в тупик. Он ничего не ел на ланч. И Джузеппе, зная его достаточно давно, прекрасно понимал, что у него с утра во рту не было ничего, кроме горстки кукурузных хлопьев и чашки горячего чая. Пронзительные глазки старика прочли все это в его молчании.

– Я тебе приготовил комплексный обед.

Повелительный тон, которым он произнес эту фразу, не оставлял места для отказа. Когда Джузеппе готовил комплексный обед, в вашей тарелке оказывалась вся Италия. За пюре из анчоусов, поданным с охапкой витых хлебцев и стаканом просекко, последовала полная тарелка scattoni с ветчиной в сопровождении Lacrima Christi rosso. Джузеппе часто повторял, что нет ничего прекраснее для христианина, чем напиться слезами Христа. Белан с изумлением осознал, что у него временно отшибло вкус вареного картона, въевшийся во вкусовые сосочки. Десерт – тарелка хрустящих миндальных амаретти, сдобренных бокалом в меру ледяного домашнего лимонада, – был выше всяких похвал, чистое счастье. Они поболтали о том о сем, о мировых проблемах. Тварь очень сблизила их, сблизила так тесно, как бывает только в окопах, когда солдаты делят одну воронку от снаряда. Белан ушел от Джузеппе почти в час ночи. Десять минут ходьбы по ледяному ночному холоду, опустившемуся на город, не успели его протрезвить. Едва разувшись и пожелав спокойной ночи Руже де Лилю, он прямо в одежде повалился на кровать, пьяный от вина и усталости.

12

Мобильный телефон содрогался всем корпусом на ночном столике: будильник был поставлен на 5.30. Руже де Лиль взирал на него выпученным глазом из-под колышущейся поверхности воды. Понедельник. Он не заметил, как прошло воскресенье. Слишком поздно встал, слишком рано лег. Пустой день. Без желаний, без голода, без жажды, даже без воспоминаний. Они с Руже с утра до вечера ходили кругами, рыбка по аквариуму, он по квартире, в ожидании ненавистного понедельника. Он насыпал щепотку корма в аквариум и через силу проглотил горсть хлопьев из миски. Между двумя глотками чая почистил зубы, натянул одежду, подхватил кожаный портфель и скатился по лестнице со своего четвертого этажа. Уличный холод разбудил его окончательно.