Молчать! Убью, если еще пикнешь!
А н д р е й. Все равно вам конец! Конец! И вам и вашему фюреру!
Тео бьет его в живот. Андрей падает.
Р е й н г о л ь д (Гельмуту). Чего с ним возиться… Предателей приказано расстреливать на месте.
Г е л ь м у т. Ты немец? Или русский? Отвечай!
А н д р е й. Русский.
Р е й н г о л ь д. Чего ты с ним разговариваешь? Прикончи его!
Г е л ь м у т (Андрею). Встать!
Андрей с трудом поднимается. Гельмут вскидывает автомат.
Первое воспоминание Андрея[1].
А н д р е й (кричит). Папа! Папа! Разбуди дедушку!
О т е ц. Я не могу его разбудить.
А н д р е й. Почему?
О т е ц. Он не проснется.
А н д р е й. Никогда?
О т е ц. Никогда, Андрюша. Он умер.
А н д р е й. Умер? Что такое… умер?
О т е ц. Умер… это когда из человека уходит жизнь…
А н д р е й. Зачем он умер? Я не хочу, чтобы он умирал.
О т е ц. Я тоже не хочу. Но с этим ничего не поделаешь. В конце жизни человек умирает.
А н д р е й. И я тоже умру?
О т е ц. Ты будешь жить долго-долго… Ты вырастешь сильным, добрым, умным. Ты сделаешь много хорошего для людей. И они тебя будут любить.
А н д р е й. А потом… умру?
О т е ц. Да, сын.
А н д р е й. Нет, папа. Я никогда не умру. Когда я вырасту, никто умирать не будет. И ты не умрешь, и мама не умрет, никто больше никогда не умрет.
Подвал.
Г е л ь м у т. Повернись спиной.
А н д р е й. Стреляй.
Г е л ь м у т. Я сказал — повернись.
А н д р е й. Стреляй. Только не советую.
Г е л ь м у т (насмешливо). Не советуешь?!
А н д р е й. Выстрел услышат наши.
Г е л ь м у т (к Тео). Что там… наверху?
Т е о. Русские. У них здесь лазарет.
Д и т е р. Он прав. Наверху услышат.
Г е л ь м у т (сильно бьет Андрея ногой в живот. Андрей падает. Дитеру). Посмотри за ним.
Гельмут отводит Тео в сторону.
Что ты узнал?
Т е о. Ничего хорошего.
Г е л ь м у т. Говори тише.
Т е о. В гимназии лазарет. На улице русские пушки. Во дворе кухня. Всюду полно русских.
Г е л ь м у т. Надо вернуться туда, откуда мы свернули на север.
Т е о. Нельзя. Переход из магазина завален.
Г е л ь м у т. Завал разберем.
Т е о. Нет. Обвалилась наружная стена… с рекламой «Оппеля»… помнишь? Там разбирать… на неделю хватит.
Г е л ь м у т. Ты хочешь сказать, что мы не можем отсюда выйти?
Т е о. Не можем. И потом… ты должен это знать, Гельмут. Я звонил из магазина тете Кларе, она живет на Фридрихштрассе… Русские уже у рейхстага…
Г е л ь м у т. Ложь. Вражеская пропаганда.
Т е о. Тетя Клара сказала, что у них перед домом русские танки.
Г е л ь м у т. На Фридрихштрассе?
Т е о. Да.
Г е л ь м у т. Так вот, Тео. Ты скажешь им, что русских потеснили и наши совсем близко… что ты звонил этой своей тете Кларе и она сказала, что армия Венка подошла к Берлину.
Т е о. Я не привык врать.
Г е л ь м у т. Ты солдат, Тео, и я знаю, ты будешь сражаться до конца… а они… эти двое, они еще совсем мальчики… их надо поддержать, дать им какие-то силы. Они не должны знать то, что ты мне сказал.
Т е о. Я не могу врать.
Р е й н г о л ь д. Чего вы там шепчетесь? Мы тоже хотим знать…
Г е л ь м у т (глядя в глаза Тео). Ты слышишь, они хотят знать. Они твои товарищи. И они должны знать правду. Говори!
Т е о. Проход возле магазина завален, обвалилась стена… вернуться мы не можем. Выйти наверх тоже… нельзя. Кругом русские.
Г е л ь м у т. Но это не все. Тео звонил своей тете… Как ее зовут, твою тетю?
Т е о. Тетя Клара.
Г е л ь м у т. И что сказала тетя Клара?
Т е о (с трудом). Она сказала, что армия Венка входит в Берлин… Что русских потеснили… А наши… совсем близко…
Г е л ь м у т. Мы дождемся темноты. А ночью прорвемся к ставке фюрера.
Д и т е р. До ночи еще далеко… Русские могут спуститься в подвал, и тогда…
Г е л ь м у т. Тогда мы примем бой, Дитер! У нас с тобой есть оружие, и мы будем драться. Или ты не согласен со мной?
Д и т е р. Согласен.
Р е й н г о л ь д (глядя на Андрея). Этот русский, кажется, готов.
Д и т е р. Нет, он дышит.
Гимнастический зал.
Возле койки лейтенанта Л и ф а н о в а сидит В о е н в р а ч. Она осматривает его.
В о е н в р а ч. Здесь больно? А здесь?
Л и ф а н о в. Больно. Товарищ майор, скажите честно… ходить буду?
В о е н в р а ч. Будете.
Л и ф а н о в. С костылями?
В о е н в р а ч. Поначалу с костылями.
Л и ф а н о в. Долго?
В о е н в р а ч (продолжая осмотр). А здесь… как?
Л и ф а н о в. Болит, зараза. Нельзя мне помирать, товарищ майор. У меня сын.
В о е н в р а ч. У вас? Сколько же ему лет?
Л и ф а н о в. Пятнадцать.
В о е н в р а ч. Вы шутите — это хорошо. Сколько же вам самому?
Л и ф а н о в. Двадцать три. Да вы видели его — Андрей.
В о е н в р а ч. А, этот мальчик с медалью.
Л и ф а н о в. Отец у него был военным. Погиб на границе… в сорок первом… где-то в Белоруссии. Мать тоже… при бомбежке. Жил у бабки, в оккупации, помогал партизанам…
В о е н в р а ч. Глаза у него смышленые.
Л и ф а н о в. Москвич…
В о е н в р а ч. А куда он делся? Что-то я его не вижу.
Л и ф а н о в. Здесь где-нибудь. Может, в библиотеке. Барабанов говорит, библиотека тут колоссальная. А он любитель! От книжки не оторвешь.
В о е н в р а ч. А вы, пожалуй, будете хорошим отцом. Мать у вас… где?
Л и ф а н о в. В Воронеже.
В о е н в р а ч. Пишете ей?
Л и ф а н о в. Пишу. А как же.
