П о л и н а. Ну что ж, если доволен, говорить не о чем. Живи как знаешь. Только ты ведь сам когда-то мне говорил, что у каждого кроме сегодняшнего дня должен быть завтрашний.
В а с и л и й. О завтрашнем дне я буду думать завтра. А сегодня я хочу жить. Завтра… Кто его знает, какое оно, мое завтра, с чем я его жрать буду — с сахаром или с солью?! Я, когда воевал, не собирался в деревяшке окапываться. От судьбы не уйдешь. А завтрашний день… Вот утром просплюсь, выйду на крыльцо — погляжу, какое оно, «завтра». (Павлику.) Чего уставился? Не согласен — поживи с мое, не то запоешь.
П а в л и к. Вполне справедливо говорите, завтрашний день сам о себе позаботится.
В а с и л и й (Полине). В лесу живем, а деревьев не видим — все некогда, бежим, в завтрашний день торопимся. (Павлику.) Что, не прав?
П а в л и к. Вполне разумно. Жить надо не спеша.
П о л и н а (Павлику). Сколько вам лет, юноша?
М а й к а. Ему двадцать три.
П а в л и к. Годы тут ни при чем. И до нас люди о жизни думали.
В а с и л и й (Полине). Что, схлопотала? Я тебе больше скажу. Когда меня из заповедника турнули, приказ принесли — глазам не поверил. Ты у Лизы, у него (показывает на Левушку) спроси, сколько я заповеднику отдал. Я на этих пятнадцати тысячах гектаров каждую звериную тропку знаю! Людей не хватало, сам вместе с плотниками кормушки делал! Выгнали, как собаку. А за что? Какое я преступление совершил?! Не позволил Дунаеву закон нарушать, заповедного зверя бить?! Из-за Ивановского леса с начальством переругался?! Так ведь, черт возьми, отдали его заповеднику! Что, он, этот лес, мне нужен был?! А, что говорить! Выгнали! И все тут. Думаешь, я так сразу лапки и поднял. Нет, я как зверь дрался, ночами не спал, душу себе выматывал, на людей бросался. Потом уехал рыбу ловить. И все. Как рукой сняло. На хлеб хватает, иной раз и выпить можно. (Распахнул окна, посмотрел на лес.) А красотищу эту у меня никто не отнимет. Моя.
П а в л и к. Да, места вокруг благодатные. Я в одной деревне… на практике был… Озеро там большое. Вечером тихо… Крикнешь «о-го-го-го-го» и ждешь… Долго эхо не откликается. Секунд десять. А потом сразу с двух концов лес отвечает.
В а с и л и й. В Ивановке, что ли?
П а в л и к. В Ивановке.
В а с и л и й. Чего там делал?
М а й к а (улыбаясь). Павлику Ивановский приход обещают.
П о л и н а. Приход?
В а с и л и й. Ты что, парень, поп?
Л и з а. Майка, перестань морочить людям голову. Скажите, Павлик, она шутит?!
П а в л и к. Я учусь в семинарии.
В а с и л и й. Брешешь! Ты физкультурник, комсомолец.
П а в л и к. Да, у меня второй разряд по плаванию. А из комсомола я вышел, потому что служение церкви несовместимо с марксистским учением.
В а с и л и й. Тьфу, черт. Ты что же, в бога веруешь?
П а в л и к. Верую. А вы неверующий?
В а с и л и й. Что я, рехнулся?
П а в л и к. Многие в вере себе не признаются, а душой учению господнему преданы. И слова ваши из Евангелия от Матфея: «…не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы».
П о л и н а (Василию). Может, и ты веришь, да себе не признаешься?
В а с и л и й. Пошли вы все!.. (Вышел на веранду.)
Пауза.
На веранду входит д е в у ш к а.
Д е в у ш к а. Здравствуйте. Распишитесь. Вот здесь. Повестка.
В а с и л и й (расписывается). Куда вызывают?
На веранду выходит М а й к а.
Д е в у ш к а. К следователю. До свидания. (Уходит.)
М а й к а. Зачем к следователю?
В а с и л и й проходит в столовую.
В столовой.
Л и з а. Кто приходил?
В а с и л и й. Повестку принесли. Дело против Клавки затеяли. Сенькина работа.
М а й к а. Толстый?
В а с и л и й. Он. Ну что ж, давайте выпьем. (Павлику.) Пьешь, отец Павел?
П а в л и к. Прошу вас не смеяться надо мной.
В а с и л и й. Я тебя спрашиваю — пьешь?
П а в л и к. Нет, не пью.
Л е в у ш к а. Боюсь, засудят Клавку.
В а с и л и й. Ничего не будет. Ерунда. У нее все чисто. Оклеветать кого хочешь можно.
Л и з а. А если это не клевета, Василий?
М а й к а. Конечно, ворует. Место такое злачное.
В а с и л и й. Я Клавку лучше вашего знаю. Когда недостача — свои докладывает. Проторговаться может, а воровать не станет.
П о л и н а. Ты уверен в ней, Василий?
В а с и л и й. Как в себе.
Л и з а (Василию). Клава, кажется, собиралась бросить работу.
В а с и л и й (Лизе). Ну?
Л и з а. Я подумала…
В а с и л и й. Что, говори.
Л и з а. Как ты наивен, Василий.
В а с и л и й. Я сказал, чтобы бросала. Мы в Ивановку едем. (Лизе.) Ты что-нибудь знаешь? Говори.
П о л и н а. Проводите меня, Левушка. Пойдемте.
В а с и л и й. Ну что молчишь? Ну!
Л и з а. Сегодня ко мне на работу прибегала Клава и просила одолжить денег.
Василий садится. Все молчат.
П а в л и к (Майке, тихо). Мне лучше уйти. Вы придете в кино? Я взял билеты на десять часов.
М а й к а. Приду.
П а в л и к. Всего хорошего. (Уходит.)
М а й к а. Как вам понравился мой семинарист?
Л и з а. С его комплекцией водолазом быть, а не кадилом махать.
М а й к а. А что ему делать, если он верит в бога?
Л е в у ш к а. Можно верить в бога и быть водолазом, все-таки работа.
М а й к а. А что священник — тоже работа, вроде артиста.
Л и з а. Перестань.
