Утраченный рай - [4]

Когда вернулся Борис Дмитриевич, я выразила свое восхищение его коллекцией. Мы уселись за маленький столик и за чашечкой кофе начали разговор. Завадский рассказал, что часть коллекции досталась ему от отца, но Борис Дмитриевич значительно приумножил ее.

— За самыми желанными полотнами приходилось иногда охотиться годами — прослеживать их путь из одних рук в другие, дожидаться момента, когда владелец будет готов расстаться с картиной — продать или обменять ее. Настоящие коллекционеры в основном идут на обмен, если у вас имеется что-то привлекательное для них. Поэтому, приобретая картины, надо учитывать и вкусы возможных партнеров по обмену. Здесь разыгрываются своего рода шахматные партии, просчитываются дальнейшие ходы. В этом и состоит азарт — дополнительная прелесть коллекционирования. А есть другой сорт собирателей — они покупают произведения искусства лишь затем, чтобы потом выгодно перепродать их. Этакие барышники от искусства. Настоящими коллекционерами их не считают, но приходится иметь с ними дело — они бывают полезны, у них хороший нюх на раритеты. Хотя чаще всего к ним обращаются нувориши, желающие путем приобретения произведений искусства придать себе вес в глазах окружающих.

— А, это как в анекдоте. Один новый русский спрашивает другого: «Это у тебя да Винчи?» А тот отвечает: «Да Винчи или Феррари, не помню — я и машину, и картину в один день покупал».

— Вот-вот, Танечка, в самую точку. Ну а есть еще смешанный тип коллекционеров. Те, кто собирает коллекцию и в то же время делает деньги на продаже произведений искусства.

— А каких больше?

Предмет нашей беседы заинтересовал меня, я еще не сталкивалась с этим пластом человеческих взаимоотношений. Завадскому же мой интерес импонировал, явно нравилось ему и то, что я не тороплю его расспросами о деле, а внимательно слушаю прелюдию.

— В настоящее время подлинных коллекционеров становится все меньше, им на смену приходит именно последний тип. Ничего не поделаешь, жизнь диктует свои законы. Ну вот, считайте, что я коротенько прочел вам вводную лекцию. Теперь можно переходить непосредственно к делу. Оно может показаться вам несколько необычным, возможно, вам еще не приходилось заниматься чем-то подобным. Но мне очень хочется, чтобы вы согласились. И уж поверьте, я не поскуплюсь на благодарность и не посчитаюсь ни с какими затратами.

Борис Дмитриевич смолк на несколько мгновений, словно собираясь с духом. Я не торопила его, тактично выжидая.

— Дело мое, Татьяна, до определенной степени носит очень личный характер. Я не всякому другу готов поведать эту историю. Но перед детективом, как перед доктором, надо быть полностью откровенным. Суть проблемы заключается в том, что я уже долгие годы, практически с юных лет, мечтаю об одной картине. Это редкое, малоизвестное полотно Эдгара Дега. Картина называется «Танцовщица в голубом». Мне довелось увидеть ее репродукцию в одном старом каталоге. А точнее, в каталоге Парижской выставки 1930 года. Мой отец подарил его мне на двадцатилетие. Это раритетное издание, сейчас я вам его покажу.

Борис Дмитриевич подошел к одному из книжных шкафов и достал оттуда большой, слегка потрепанный альбом с репродукциями. Полистал его и, открыв на нужном месте, передал мне. Картина действительно очаровывала. На ней была изображена миниатюрная балерина, застывшая в пируэте, слегка повернув к зрителю изящную головку. В ней было столько легкости, столько жизни, что, казалось, она вот-вот продолжит свое движение и можно будет полностью увидеть ее лицо. Прозрачный, воздушный фон придавал картине ощущение простора и глубокой перспективы. Я поделилась своими впечатлениями с Завадским. Он оценил мое мнение:

— У вас прекрасный вкус, Татьяна, и очень развито художественное чутье. Я все больше убеждаюсь, что был прав, решив обратиться именно к вам.

Я польщенно улыбнулась.

— Однако ближе к делу. Увидев этот шедевр, я буквально влюбился в него и загорелся страстным желанием во что бы то ни стало отыскать его и поместить в свою коллекцию (я тогда уже, при поддержке отца, начал собирать картины). Но это оказалось значительно сложнее, чем я думал. Я перерыл гору более поздних каталогов, художественных архивов, но картина больше нигде не всплыла, она никогда более не выставлялась и не упоминалась. Единственной зацепкой было вот это указание на обратной стороне репродукции.

Я взглянула на указанную ссылку. Она была на французском языке. Завадский перевел мне ее.

— Здесь сказано, что картина любезно предоставлена для экспозиции частным коллекционером господином Пьером Жанэ. Это означает, что после выставки картина вновь вернулась к своему владельцу и, судя по моим дальнейшим изысканиям, более не выставлялась. Я на какое-то время отложил свои поиски, но желание владеть этой картиной меня не отпускало, и спустя несколько лет я возобновил попытку найти «Танцовщицу». Не буду утомлять вас долгими подробностями. В общем, мне удалось связаться с семьей Пьера Жанэ. Его самого, разумеется, уже не было в живых. Свою коллекцию он почти полностью завещал одной из парижских художественных галерей. Но несколько полотен, в том числе и «Танцовщица», достались его наследникам и до недавнего времени находились у его внучатой племянницы, мадам Соваж. Я завел с ней переписку, и она любезно сообщила мне, что интересующая меня картина была ею продана в 1978 году с аукциона какому-то американцу. О дальнейшей судьбе полотна мадам Соваж не знала. Полученные сведения одновременно и огорчили меня, и дали надежду. Огорчили, потому что я надеялся, что картина осталась все в той же семье. Но, с другой стороны, начав свое путешествие по свету, она должна была оставить следы — появиться в каталогах или статьях художественных обозрений. Но я, увы, заблуждался. Картина словно исчезла.