Утраченные иллюзии - [181]

Во Франции патент на усовершенствование является самым уязвимым местом для изобретателя. Человек лет десять трудится над каким-нибудь изобретением в области промышленности, будь то машина или какое-либо открытие; он берет патент, он мнит себя хозяином своих трудов, но вот если он что-нибудь упустил, его побивает соперник: он усовершенствует его изобретение каким-нибудь винтиком и таким образом отнимает у него все права. Поэтому найти дешевый состав бумаги далеко еще не все! Другие могут усовершенствовать этот состав. Давид Сешар старался все предусмотреть, чтобы никто не мог вырвать у него из рук богатство, завоеванное среди стольких невзгод. Голландская бумага (это название сохранилось за бумагой, изготовляемой исключительно из льняного тряпья, хотя Голландия ее более не выделывает) слегка проклеена, но проклеивают ее лист за листом ручным способом, что удорожает производство. Если бы ему удалось проклеивать бумагу в чане и при помощи какого-нибудь недорогого клея (что уже практикуется сейчас, но еще далеко не совершенным способом), вопрос о дальнейшем усовершенствовании естественно бы отпал. Итак, вот уже месяц Давид искал способ проклейки бумажной массы в чане. Он желал разрешить сразу две задачи.

Ева пошла к матери. По счастливой случайности г-жа Шардон ухаживала за женой старшего товарища прокурора, которая только что произвела на свет сына, долгожданного наследника рода Мило де Невер. Ева, чувствуя недоверие ко всем должностным лицам, исполняющим обязанности судебных приставов, стряпчих и прочая, решила посоветоваться с законным заступником вдов и сирот, спросить, не может ли она выручить Давида, приняв на себя его обязательства и продав свои права; она надеялась, что, кстати узнает причину двойственного поведения Пти-Кло. Судейский чиновник, пораженный красотою г-жи Сешар, был не только почтителен, как и подобает быть с женщиною, но и рыцарски учтив, к чему Ева вовсе не привыкла. Она уловила в глазах судейского то выражение, которое со времени своего замужества порою замечала только у Кольба и которое для таких красивых женщин, как Ева, служит мерилом их суждения о мужчине. Когда страсти, когда расчет или возраст погасят в глазах мужчины огонь беззаветного преклонения, что так ярко горит в дни молодости, он начинает внушать женщине недоверие, и она склонна уже настороженно присматриваться к нему. Куэнте, Пти-Кло, Серизе, все мужчины, в которых Ева угадывала своих врагов, смотрели на нее сухими, холодными глазами, но она не испытывала ни малейшего стеснения, беседуя с товарищем прокурора, который, однако ж, несмотря на его любезное обхождение, разрушил все ее надежды.

— Сомнительно, сударыня, — сказал он Еве, — чтобы королевский суд изменил решение, которое уже ограничило домашней обстановкой перевод имущества на ваше имя, предпринятый вашим супругом ради ограждения ваших прав при разделе. Ваше преимущество не должно служить прикрытием обмана. Но раз вы в качестве заимодавца имеете право получить свою долю из выручки от продажи описанного имущества и раз ваш свекор также пользуется подобным преимуществом в размере долга по найму помещения, вам, стало быть, представится возможность, когда суд вынесет приговор, возбудить другую претензию, короче говоря, потребовать, выражаясь юридическим языком, конкурса.

— Стало быть, господин Пти-Кло нас разоряет? — вскричала она.

— Поведение Пти-Кло, — продолжал судейский, — соответствует поручению, данному ему вашим мужем, который желает, как говорит его стряпчий, выиграть время. По моему мнению, вам было бы выгоднее отказаться от апелляционных жалоб и вместе со свекром скупить при распродаже имущества наиболее ценное типографское оборудование: вам в размере вашей доли при разделе имущества, ему — в пределах суммы арендной платы. Но не будет ли опрометчивостью такая поспешность? Стряпчие вас обирают.

— Помилуйте! Ведь это значит оказаться в зависимости от господина Сешара-отца! Оказаться у него в долгу за пользование оборудованием и за наем дома!.. И все эти жертвы не спасут мужа от судебного преследования по иску господина Метивье, которому, впрочем, не достанется почти ничего...

— Вы правы, сударыня.

— И положение наше только ухудшилось бы...

— Закон, сударыня, в конечном счете поддерживает заимодавца. Вы получили три тысячи франков, их надобно непременно возвратить...

— О сударь! Неужели вы думаете, что мы способны на...

Ева умолкла, сообразив, что, оправдывая себя, она подвергает опасности брата.

— О, я прекрасно вижу, — возразил судейский, — что в этом деле много неясного и в отношении должников, людей честных, щепетильных и даже великодушных!.. И в отношении заимодавца, в сущности подставного лица... — Испуганная Ева растерянно поглядела на чиновника. — Видите ли, — сказал он, бросая на нее взгляд, исполненный проницательности, — покамест мы сидим и слушаем речи господ адвокатов, нам ничего иного не остается, как размышлять о том, что творится у нас перед глазами.

Ева воротилась в отчаянье от своей неудачи. В семь часов вечера Дублон принес постановление об аресте Давида. Итак, преследование достигло предела своих возможностей.