Утраченное соглашение - [10]

Ольгун хохотал в ее голове, и ей было сложно не присоединиться, когда Морис с ужасом поежился — но боясь не за ее безопасность, а за то, что случится с Лурвью, если она будет бушевать. Он долго и хмуро смотрел на Шинс, а потом хмыкнул и опустил голову к миске.

— Он предпочел есть эту гадость, а не говорить с нами, Ольгун? Думаю, это должно оскорбить меня! Ты оскорблен? Я — да. Стоит покарать его. Тебе можно карать монахов других религий? Или это грубо?

Какое-то время она болтала с Ольгуном — и Морисом, когда он не мог игнорировать ее — но при этом она поглядывала в стороны, ее обычные жесты и позы помогали ей следить за комнатой.

И ей не нравилось то, что она видела.

Это была типичная таверна. Это не удивляло, они знали, куда шли. Шинс не смогла прочесть вывеску на входе, но никто не мог, ведь она висела на одной ржавой цепочке лицевой стороной к стене. Внутри был лабиринт не сочетающихся столов, скрипящих стульев, старых досок на полу, и тут точно прятались крысы, что кормились мясом из рагу. Клиенты были и простыми неудачниками, и опасными, и запах от них перебивал отвращение от так называемой еды.

Она была в разных местах Давиллона — «Дерзкая ведьма» была выше этого заведения, хоть и не намного, и она управляла ей какое-то время — Виддершинс ощущала себя как дома.

И это было проблемой. Она знала достаточно, чтобы узнать хотя бы нескольких опасных людей, но не могла понять, кто с кем связан, кто играет, и как тут ведут себя местные скрытые злодеи.

Чем больше она думала, тем меньше веселилась. Когда Морис заговорил о тайных встречах и сомнительных сделках, она рассмеялась до слез. Даже минуты назад было сложно не сделать этого снова. Но она ждала глупое место высшего класса.

А это? Тут было гадко. Честный монах не должен был знать людей, которые разбирались в том, кто часто посещал это место!

— Морис… — он делал вид, что не слышит ее. — Морис! — это и ложка, попавшая по его переносице, привлекли его внимание. — Может, тебе лучше рассказать о своем «связном»?

— Я думал, мы договорились, что ты не будешь задавать вопросы.

— Это было, когда я не восприняла тебя всерьез. Теперь я против.

Морис мог жевать щеку, а мог пытаться не выплюнуть рагу, которое зачем-то стал есть. Шинс не была уверена. Несколько раз он начинал открывать рот, вдыхать, но передумывал говорить то, что было у него на уме.

— Все хорошо, Морис, — Шинс отклонилась на стуле, скрестив руки, бодро улыбаясь. — Я просто пойду за ним после нашей встрече. Мы узнаем так все, что нам нужно, да, Ольгун?

Монах будто увидел призрака и понял, что задолжал ему денег.

— Нельзя так!

— Ох… но это ведь довольно просто, да? Просто следить за ним и идти за ним.

— Виддершинс… — Морис отвлекся и стал мять остатки рагу в миске. Воровка была отчасти в ужасе, понимая, что «еда» принимает тот облик, какой из нее лепили пальцы монаха. — Я знаю, ты хорошая. И Ольгун делает тебя лучше.

Она хмыкнула, но не перебила.

— Но ты не знаешь Лурвью. Он знает. И он хорош в этом. Он тебя заметит.

— Вряд ли. А если и так… — она попыталась пожать плечами, и стул пошатнулся. — Я просто спрошу его прямо.

— Ты не знаешь, как можешь навредить! — заскулил Морис.

— Не знаю, — сухо признала она. — Боги знают, куда я вмешаюсь, — и в ответ на беззвучный комментарий. — Что? Нет. Ты знаешь? Тогда я не про всех богов говорила, да?

Она вернулась к неразговорчивому товарищу.

— Хватит смотреть на меня, как на безумную.

— А это тайна?

Виддершинс ждала, пока Ольгун перестанет хохотать в ее голове, так что не ответила Морису.

Когда ее мысли прояснились, и она смогла хмуриться, Морис принял решение.

— Я не скажу тебе его имя, — твердо сказал он. — Но он… кхм…

— Не самая информативная подсказка.

— Он… поставщик и бывший приобретатель… необычных товаров.

— Бывший вор, а теперь — скупщик краденого, — перевела она.

Улыбка Мориса была такой же разбавленной, как эль.

— Ну, да.

Виддершинс вскинула руки, чуть не рухнув со стула назад.

— Почему нельзя было так сказать? Хотя ты вряд ли хотел меня задеть… — она замолкла и медленно склонила голову на бок. — И раз разум догнал мой язык, ты не должен вообще знать таких людей! Разве он тебя не оскорбляет?

— Кто сказал, что нет?

Ее слова пропали от горечи, попавшей в голос монаха. Шинс кивнула, позволяя ему продолжить.

Перестав издеваться над едой, Морис рассеянно крутил миску, где она жила.

— Церковь… многое потеряла за века. Тексты. Святые реликвии. Иконы, — миска крутилась. — Порой кусочки не удается найти или забрать, когда они найдены, законными методами, — поворот. — И стража не трогает этого вора, пока он не пускает кровь, и взамен он порой… — поворот.

— Он приносил тебе украденные товары, — Виддершинс думала, что разочаровываться в Церкви еще сильнее она уже не сможет. Но эта ситуация сделала все хуже.

— Возвращал вещи, — исправил ее Морис, но возражение было вялым. Поворот миски.

— Угу. Как это типично. И откуда ты все это знаешь?

Впервые — не только в этом разговоре, но и во всех ее разговорах с ним — лицо монаха стало маской, а взгляд — тяжелым.

— В этом мире не так много святых, Виддершинс. Даже хорошие люди порой марают руки. Или руки своих помощников.