Утраченное кафе «У Шиндлеров». История Холокоста и судьба одной австро-венгерской семьи - [23]

Четырнадцатью годами ранее, когда Франц Фердинанд успешно отразил все попытки заставить его отказаться от Софии в пользу более подходящей невесты, император Франц Иосиф вырвал у него обет отречения: это означало, что ни София, ни их будущие дети не могли претендовать ни на престол, ни на привилегии принадлежности к правящей семье. Это было сделано за два дня до свадьбы, 28 июня 1900 года, на небольшой церемонии, на которую отказались прийти и кайзер, и другие представители правящего дома.

Понятно, почему София и Франц Фердинанд стараются проводить как можно больше времени вдали от Вены, в одном из своих многочисленных богемских замков и поместий, где можно спокойно, непринужденно жить для себя и троих детей. Там Франц Фердинанд с упоением предается своему любимому развлечению – охоте. Охотится он и в Тироле, где облачается в национальный костюм и в промышленных масштабах истребляет серн.

Сегодня в Сараеве солнечно, и вряд ли София не заметила, что с обета отречения прошло ровно четырнадцать лет. Хотя бы здесь, в отдаленном уголке империи, ей можно сыграть роль императрицы-консорт.

И вдруг из толпы прямо в них летит граната. Она отскакивает от императорского автомобиля, взрывается под следующим и не только вызывает испуг и панику, но и ранит пассажиров. Разгневанному, потрясенному эрцгерцогу все же не изменяет чувство долга, и он продолжает свой путь в ратушу Сараева. Там он нелюбезно обрывает приветственную церемонию:

– Господин мэр, что толку в ваших речах? Я приехал в Сараево, а в меня тут бомбы швыряют. Безобразие!

София осторожно подходит к мужу, тихо шепчет ему что-то, и формальная процедура идет своим чередом. Дальше, снова на автомобиле, им предстоит ехать в госпиталь, к раненым.

И тут происходит ошибка. Для пущей безопасности меняют маршрут движения, но не все шоферы (некоторые говорят только по-чешски) это понимают. Образуется затор. Шофер императорской пары поворачивает не туда, ему кричат, что нужно сдать назад и вернуться на набережную Аппель. Он приостанавливается, но уже поздно.

Девятнадцатилетний боснийский радикал, стоящий на мостовой перед входом в кафе, выхватывает браунинг калибром девять миллиметров. Момент удачен настолько, что ему почти не верится. Гаврило Принцип уже несколько лет лелеет заветную мечту убить душителя свобод Габсбурга и тем самым освободить и объединить южных славян. Он стреляет в упор и ранит Франца Фердинанда в шею; София, поняв, что происходит что-то не то, привстает, и тут же вторая пуля летит ей в живот. По белоснежному платью растекается кровавое пятно, Франц Фердинанд шепчет своей «Соферль», что она должна выжить ради детей, но оба супруга погибают с разницей в несколько минут.

Прошло больше века, и вот в Венском музее военной истории я стою перед тем самым автомобилем, в котором ехали супруги во время покушения. Меня поражает, насколько он открыт: пассажиры оказываются прямо-таки живой мишенью. Габсбурги ведь были крайне непопулярны в этих краях. Так почему же для защиты им не предоставили что-то более закрытое?

Сразу же после выстрела Принципа задерживают, допрашивают и отправляют в военную тюрьму старого города-крепости Терезиенштадт на юге Богемии, которая через несколько десятилетий примет совсем других сидельцев. Он несовершеннолетний, а значит, не подлежит смертной казни. До самой своей смерти от туберкулеза в 1917 году он искренне раскаивается только в одном: что убил Софию.

Австро-Венгрия в ужасе от этого убийства, по общему мнению подстроенного государством. Император Франц Иосиф – престарелый, возможно выживший из ума, но точно очень мнительный – усматривает в нем Божье отмщение за морганатический брак Франца Фердинанда и Софии. Этот террористический акт потряс всю Европу. Английская The Times пишет о нем в таких же трагических тонах, что и немецкая Neue Freie Presse. Убийство подтверждает общее мнение о Балканах как о рассаднике нестабильности и варварства. Габсбурги винят во всем Сербию. В Австро-Венгрии не только начальник штаба императорской армии Франц Конрад фон Хетцендорф, но и многие воинственно настроенные политики потом долго прикидывали, как бы им разделаться с Сербией.

Но многие опасаются, и вполне обоснованно, что любая форма наказания легко и быстро может выйти из-под контроля. Не проходит и месяца, как ход событий подтверждает это. 28 июля 1914 года Австро-Венгрия при поддержке Германии объявляет Сербии войну; Сербия обращается за помощью к своему славянскому союзнику – России, у которой были тесные связи с Францией. Германия, боясь оказаться во враждебном франко-русском окружении, делает стратегический упреждающий ход и объявляет войну обоим государствам.

Не мешкая, она захватывает Бельгию, чтобы подобраться к Франции, а Британия, гарант нейтралитета и неприкосновенности Бельгии, бросает Францию на произвол судьбы. Через неделю после объявления войны напряженность между Австро-Венгрией и Сербией перерастает в величайшую в истории Европы войну великих держав.

Через сто один год я оказываюсь в столице Сербии, Белграде. В этом городе-красавце многое напоминает о другой, совсем недавней войне. Я вижу сожженные корабли, стоящие на реке Саве, покинутые дома, изрешеченные пулями стены. Лет примерно двадцать тому назад Сербия снова оказалась государством-изгоем – ее бомбардировало НАТО, терзали этнические чистки, раздирала на части война. У Белградского замка маленькая лавочка торгует сувенирными футболками. На одной из них я вижу нечеткую черно-белую фотографию смутно знакомого мне человека. Я приостанавливаюсь, вглядываюсь и все-таки не узнаю его. Продавщица, предвкушая возможность продажи, гордо изрекает: