Утраченное искусство бега. Путешествие в забытую сущность человеческого движения - [17]
Вернувшись в Великобританию, я пообещал свой жене, Дженни, вместе отдохнуть на выходных, и мы отправились в Малверн, где поселились в чудесном отеле. В нашем номере была огромная роскошная кровать, которая, на мой взгляд, была не лучше доски с гвоздями – мне никогда в жизни не было так неудобно на чем-либо спать. Боль в спине была просто невыносимой. Вернувшись домой, я направился в больницу, где мне выписали обезболивающие. Мне стало хуже. Я пошел туда снова, и мне дали таблетки посильнее. Когда я вышел из дома, я был в агонии. Меня шатало из стороны в сторону – прохожие наверняка думали, что я напился! Я позвонил своему врачу, и он сказал: „Если успеешь добраться за пять минут, я тебя приму”. Я приехал туда на машине, только вот, заехав на парковку, понял, что ноги меня не слушаются. Я не мог нажимать педали и кое-как припарковался с помощью ручного тормоза. Врач сказал, что у меня так называемый синдром Гийена – Барре. Он велел мне ложиться в больницу. Я сказал, что соберу вещи и попрошу Дженни меня привезти.
„Не заезжай домой, – сказал он. – Тебе немедленно нужно в больницу, семь процентов людей умирают от этого синдрома в первые два часа”.
Я добрался до больницы. К вечеру меня парализовало».
Синдром Гийена – Барре (СГБ) встречается чрезвычайно редко. Он проявляется, когда иммунная система пытается атаковать микробы (в случае Рори это были бактерии, спровоцировавшие у него расстройство кишечника), однако по ошибке нападает на нервную систему. Нервная система человека настолько тесно связана с движениями и органами чувств, что без нее мы просто беспомощны.
«Я был словно под анестезией, – рассказывал Рори. – Мои мозг и тело попросту онемели».
Целый месяц Рори был прикован к кровати – тяжелейшее испытание для человека, привыкшего к невероятно активной жизни.
«Я стал для врачей настоящей занозой в заднице. Я был пациентом, однако в душе оставался бегуном. Я лежал в отделении на четвертом этаже, чувствуя, что смог бы вырыть туннель, если бы у меня двигались руки. Но они не двигались. Равно как и ноги. Чтобы купировать приступы боли, мне кололи морфин.
Я все спрашивал, можно ли мне вернуться домой. Они отвечали: „Если сможешь пройти до конца коридора на ходунках, то мы тебя отпустим. Причем с превеликим удовольствием!”
Это стало моей целью. Не знаю как, но в итоге мне это удалось, и я оттуда выбрался. Мы с Дженни переехали жить к ее родителям, этот кошмар не закончился. Я не мог пошевелиться, но каждый день убеждал себя: „Завтра, когда я проснусь, я буду ходить”. Я думал, что пробегу пару кругов по парку и в итоге все будет прекрасно. Наступал новый день, но все становилось только хуже.
Мое состояние настолько усугубилось, что месяц спустя я сам позвонил в больницу и попросил о повторной госпитализации. Врачи подтвердили, что синдром вернулся, причем в этот раз все было еще серьезнее. Я не мог двигаться. Мое тело полностью отказало.
Когда берешься за то, что тебе не по силам, в конечном счете неизбежно оказываешься в весьма незавидном положении. Я прошел через многое, однако ни с чем подобным прежде не сталкивался. До меня дошло, что я могу так никогда и не восстановиться».
Тогда-то Рори и пришлось подниматься из бездны отчаяния, полагаясь на свой моральный дух, решимость и тот самый призрачный лучик надежды.
«Сначала пришло принятие. Я встречал много людей в инвалидных колясках, которые смогли обрести цель в своей новой жизни и стать счастливыми несмотря ни на что. По правде говоря, я знал множество бегунов на сверхдлинные дистанции, которым этим похвастаться не могли. Я решил, что если мне суждено оказаться в коляске, то я выжму из этого максимум. Смирившись, я стал рассматривать альтернативы. Только на этот раз я делал это постепенно, не требуя от себя слишком многого, как это было прежде. Я решил, что если мне удастся хотя бы просто встать, то мне не придется всю жизнь быть прикованным к инвалидному креслу. А если я смогу пошевелить ногой, то, наверное, у меня получится и пойти. А если я смогу ходить… что ж, тогда я однажды смогу и побежать! Я застрял на отметке в 976 марафонов. Я был полон решимости довести их число до тысячи. Я забронировал себе место в Сахарском марафоне на следующий год. Я был одержим идеей вернуться в пустыню, и эта цель помогала мне двигаться вперед.
Во время бега я чувствовал каждую песчинку у себя под ногами. Ощущение сродни пианисту, скользящему пальцами по клавишам. Я был полностью погружен в процесс и находился в своей стихии. Мы все созданы для того, чтобы бегать, однако по факту мы целыми днями сидим за столом и отправляем письма. Моей целью было не пробежать марафон как можно быстрее – вся суть была в том, как я себя при этом чувствовал. И это чувство у меня отняли. СГБ лишил меня огромной части моей личности, и я знал, что буду биться изо всех сил, чтобы ее вернуть».
В человеческой ступне находится четверть миллиона нервных окончаний. Когда нервы оказываются повреждены, это отражается на органах чувств, и проприоцепция[6] дает сбой. СГБ дестабилизирует наше тело. Нервы выгорают, в результате чего, например, может получиться так, что квадрицепсы и ягодичные мышцы работают нормально, однако подколенные сухожилия и икры при этом оказываются обездвижены.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.