Утопия для реалистов: Как построить идеальный мир - [41]

В результате все мы стали беднее. На каждый заработанный банком доллар приходится примерно 60 центов, уничтоженных в другой части экономической цепочки. И напротив, на каждый доллар, заработанный исследователем, как минимум пять долларов — а зачастую гораздо больше — вбрасываются обратно в экономику[282]. Высокие налоги на самые высокие доходы послужат, как сказали бы в Гарварде, «переходу талантливых индивидов из профессий с отрицательным внешним эффектом, в профессии, оказывающие положительное внешнее влияние».

Теперь переведем на нормальный язык: высокие налоги заставят больше людей делать работу, которая полезна.

Специалисты по тенденциям

Если есть на свете место, с которого следует начинать поиски лучшего мира, то это — классная комната.

Хотя образование, возможно, и способствовало появлению бесполезных работ, оно было также источником нового и осязаемого процветания. Если мы составим список десятка самых влиятельных профессий, педагогическая деятельность окажется среди лидеров. Не потому, что учителю достаются награды вроде денег, власти или положения, а потому, что учитель во многом определяет нечто более важное — направление человеческой истории.

Может быть, это звучит пафосно, но возьмем заурядного учителя младших классов, у которого каждый год новый класс — 25 детей. Значит, за 40 лет преподавания он повлияет на жизнь тысячи детей! Более того, учитель воздействует на личность учеников в их наиболее податливом возрасте. Они же, в конце концов, дети. Педагог не только готовит их к будущему — он еще и напрямую формирует это будущее.

Поэтому наши усилия в классной комнате принесут дивиденды для всего общества. Но там почти ничего не происходит. Все значимые дискуссии, связанные с проблемами образования, касаются его формальных аспектов. Способов преподавания. Дидактики. Образование последовательно представляется как помощь в адаптации — смазка, позволяющая с меньшими усилиями скользить по жизни. В ходе телефонной конференции, посвященной вопросам образования, бесконечный парад специалистов по тенденциям предрекает будущее и то, какие навыки окажутся существенными в XXI в.: основные слова — «креативность», «адаптируемость», «гибкость».

В фокусе внимания неизменно компетенции, а не ценности. Дидактика, а не идеалы. «Способность решать задачи», а не проблемы, требующие решения. Неизменно все крутится вокруг одного вопроса: какие знания и навыки нужны сегодняшним учащимся для того, чтобы преуспеть на рынке труда завтра — в 2030 г.?

И это совершенно неправильный вопрос.

В 2030-м высоким спросом будут пользоваться смекалистые бухгалтеры без проблем с совестью. Если сохранятся нынешние тенденции, страны вроде Люксембурга, Нидерландов и Швейцарии станут еще более крупными налоговыми гаванями, где транснациональные корпорации смогут эффективнее уклоняться от уплаты налогов, оставляя развивающиеся страны в еще более невыгодном положении. Если цель образования — принимать эти тенденции как они есть, вместо того чтобы переломить их, то ключевым навыком XXI в. обречен быть эгоизм. Не потому, что этого требуют законы рынка и технологий, но лишь по той причине, что, очевидно, именно так мы предпочитаем зарабатывать деньги.

Нам следует задать себе совершенно другой вопрос: какими знаниями и навыками наши дети должны обладать в 2030 г.? Тогда вместо предвосхищения и приспособления мы поставим во главу угла управление и создание. Вместо того чтобы размышлять о том, что нам нужно, чтобы зарабатывать на жизнь той или иной бесполезной деятельностью, мы можем задуматься над тем, как мы хотимзарабатывать. Ни один специалист по тенденциям не сможет ответить на этот вопрос. И как бы он смог это сделать? Он просто следит за тенденциями, но не создает их. Сделать это — наша задача.

Для ответа нам необходимо исследовать себя и свои личные идеалы. Чего мы хотим? Больше времени на друзей, например, или на семью? На волонтерство? Искусство? Спорт? Будущее образование должно будет готовить нас не только для рынка труда, но и для жизни. Мы хотим обуздать финансовый сектор? Тогда, наверное, нам следует поучить подающих надежды экономистов философии и морали. Мы хотим большей солидарности между расами, полами и социальными группами? Введем предмет обществознания.

Если мы перестроим образование на основе наших новых идей, рынок труда радостно последует за ними. Представим себе, что мы увеличили долю искусств, истории и философии в школьной программе. Можно биться об заклад, что возрастет спрос на художников, историков и философов. Это подобно тому, как Джон Мейнард Кейнс представлял себе 2030 г. в 1930-м. Возросшее процветание и усилившаяся роботизация наконец-то позволят нам «ценить цель выше средств и предпочитать благо пользе». Смысл более короткой рабочей недели не в том, чтобы мы могли сидеть и ничего не делать, а в том, чтобы мы могли проводить больше времени за теми делами, которые для нас подлинно важны.

В конце концов, именно общество — а не рынок и не технологии — решает, что действительно ценно. Если мы хотим, чтобы в этом веке все мы стали богаче, нам необходимо освободиться от догмы, будто любая работа имеет смысл. И раз уж мы об этом заговорили, давайте избавимся и от того заблуждения, что высокий заработок автоматически отражает нашу ценность для общества.