Утопающий во грехе - [89]

— Какой «ковен»? — не понял Томилин.

— А так у ведьм и сатанистов группа называется…

— Значит, думаешь, это не они девочек выкапывали? — вернулся к своей теме Томилин.

— Знаешь, среди них, конечно, много было полных отморозков с поехавшей психикой, но… На настоящее злодейство они не тянули. Жидковаты…

— И что же нам теперь делать? — озабоченно спросил Томилин.

Он видел, что Бандерас только и ждал этого вопроса, чтобы распустить перья и произнести наставительный монолог на публику. Но тот на сей раз лишь неопределенно дернул плечами.

Томилин, уже успевший поработать с Бандерасом по разным делам, видел, что хотя тот и влез в кладбищенское дело, но особого желания глубоко разбираться с похищенными покойниками он явно не испытывал. Матерый опер уж слишком много повидал на своем веку и потому сразу почувствовал, что тут не уголовщина, а что-то темное и смрадное, связанное с психологическими вывертами и волчьими ямами, чего Бандерас никогда не любил. Он сам был человеком психологически абсолютно здоровым и устойчивым, как железобетонный столб, и потому копаться в тайнах подсознания, больной психике ему не нравилось. Например, сталкиваясь с маньяками, а сталкиваться приходилось все чаще, он никак не мог поверить, что эти существа ничего не могут поделать с собой, что преступления совершают бессознательно и что их надо не наказывать, а лечить. Об этом Томилин, который, несмотря на молодость, к психологии относился с почтением, несколько раз с ним азартно спорил, доказывая, что маньяк вовсе не косит под больного или ненормального. Просто он так устроен — по-другому.

На сей раз до споров не дошло, потому как вдруг объявился перепуганный Пантелеев и поведал, что ему позвонили и предложили заплатить приличную сумму, если он не хочет, чтобы пропажи тел девочек продолжились… А если он не заплатит, то придется обращаться к родителям покойных, и тогда поднимется такой шум, что Пантелееву головы не сносить.

Операцию по задержанию вымогателя Бандерас возглавил лично. И блистательно провалился. Вымогатель просто не пришел за «куклой». А может, и пришел, но разглядел засаду. Бандерас был зол, как черт, однако на подчиненных злость не срывал — это было не в его натуре. В неудачах он всегда винил прежде всего себя. Бесстрашно отправляясь на ковер к руководству, он только чуть покусывал губу, когда начальство говорило совсем уж обидные вещи.

Но унывать и посыпать голову пеплом было некогда. Потому что через пару дней появился еще один потерпевший — отец недавно умершей девочки. На него тоже вышли вымогатели — сказали, что могила дочери пуста и если он хочет, чтобы вернули тело, пусть платит.

Этот мужик был покрепче Пантелеева, держался довольно спокойно. Сказал, что деньги, в общем-то не такие и большие, можно и заплатить, но за такое изуверство надо наказывать, и жестоко.

На сей раз вымогателя взяли, но радоваться было рано, потому как оказался он всего-навсего беспутным собутыльником одного кладбищенского рабочего, от которого и услышал про пропажу тел девочек. Услышал и решил шантажировать родителей. Вот и все, что он знал на сей счет. И не верить ему оснований не было. Свое за вымогательство он, конечно, получил, но расследование пришлось начинать сначала.

— Ну что ж, атака с ходу не удалась, — резюмировал Бандерас. — Счастливый случай, лучший друг сыщика, тоже не подвернулся. Значит, переходим к кропотливой осаде. Будем копаться во всем дерьме, что окружает это гнусное дело, и искать зацепку… Дело пошлое, невеселое, но нужное.

— На днях Драч возвращается, — вздохнул Томилин, — чувствую, устроит он мне разбор полетов…

— Да ты не журися, — простонародным говорком поддержал его Бандерас. — Начальство на то и существует, чтобы выражать свое недовольство. Относись к этому проще. Ну как дождь, например, идет и идет.

— Тогда уж не просто дождь, а с громом, — улыбнулся Томилин. — Драч как начнет грохотать, так аж стекла дребезжат…

— Ну, у каждого своя работа. Драч пусть грохочет, а мы будем работать. Начать, я думаю, надо с кладбища. Поизучать там обстановку поосновательнее… Вот так разорять могилы может только человек постоянно там бывающий, хорошо ориентирующийся, знающий все ходы и выходы, который не заблудится там и ночью. Правильно?

— Правильно, как дважды два, — не удержался, подкольнул Бандераса Томилин.

— Дважды два? — прищурился Бандерас. — Каждое дело заканчивается вот таким «дважды два — четыре». Только сначала его никто не видит, а потом охают — как же мы сразу не догадались!

Поработав плотно с кладбищенскими, Бандерас выяснил, что есть человек, который под его описание прекрасно подходит — и на кладбище постоянно бывает, и ориентируется лучше всех работников… Человек-то был довольно в городе известный — писатель, автор нескольких книг, нештатный корреспондент городских газет, знающий несколько иностранных языков. А что касается частого посещения кладбища, то объяснялось это тем, что господин Калугин был по специальности историком, и не просто историком, а краеведом и некрополистом, то есть занимался именно изучением кладбищ, бескорыстно помогал людям в поисках могил своих родственников. И вообще готовил к изданию путеводитель по кладбищам и погостам области…