Утопающий во грехе - [115]

И тут к Северину пожаловал его адвокат. Это элегантный, но весьма крепкий мужчина лет тридцати пяти в дорогих очках, со странным маленьким ротиком, похожим на куриную гузку. Звали его Аркадий Ильич Келлер.

Северин кое-что о нем слышал. Аркадий происходил из семьи потомственных адвокатов. Отец его, Илья Семенович Келлер, в советские времена был широко известен в узких кругах профессиональных юристов. Человек он был советский, хорошо знал и никогда не нарушал правила игры для адвокатов той эпохи. Его это никак не задевало и не возмущало. Он просто знал, что адвокат в Советском Союзе и адвокат на Западе — что называется, две большие разницы. И всю жизнь вел себя соответствующим образом.

А вот сын его Аркадий оказался вылеплен совсем из другого теста. Он вступил на добротно подготовленное отцом семейное адвокатское поприще в годы, когда советское государство со всеми его писаными и неписаными законами рухнуло в историческую пропасть. И Аркадий сразу стал играть по иным правилам… Он вступил на поприще защитника прав человека и закона, когда влияние адвокатов на исход судебных дел стало просто несопоставимо с советскими временами. «Старорежимные» прокуроры жаловались тогда, чуть не плакали: мол, адвокаты теперь главные люди в суде, все решается через них, судьи их боятся, журналисты на руках носят… При этом сами прокурорские с прессой не работали. Все держали в тайне. Школа у них была совсем другая — ориентировались не на общественное мнение, а на райком партии. Прокурорские посчитали себя чуть ли не обиженными и задвинутыми… А адвокаты умело и споро создали себе имидж этаких человеколюбцев и правдорубов, святых борцов за истину. При этом адвокатскую лицензию тогда можно было получить без труда. Не запрещалось вести адвокатскую практику проштрафившимся ментам, опозорившимся прокурорам, нечистоплотным судьям и следователям… И все они валили скопом в адвокаты, устанавливали в судах и на следствии свои правила.

Северин мог рассказать тьму историй на сей счет. На его глазах адвокат, который не смог развалить дело об убийстве — доказательства были железные, свидетелей полно, — тянул деньги с родителей молоденького убийцы, уверяя их, что он «зарядит» всех, кого нужно. Мало того, он умудрился брать с них даже после приведения приговора в исполнение. Парня уже расстреляли, было это, правда, еще до принятия моратория на смертную казнь, но известия об этом еще не поступило, и адвокат все добирал деньги с несчастных родителей, прекрасно зная, что его подопечного нет на свете…

Другой адвокат родителям осужденного на смертную казнь послал из Москвы телеграмму: «Добился изменения приговора». Те на радостях перечислили ему огромную сумму. При этом формально он не соврал, потому как действительно добился мелочной поправки в приговоре. Но на исход дела это все равно не повлияло!

Северин знал адвокатов, которые убеждали заключенных продать свои квартиры, чтобы прикарманить эти деньги. Мол, за такую огромную взятку их наверняка освободят, а он, адвокат, точно знает, кому надо дать. Заключенные давили на несчастных родственников: «Продайте квартиру!» Те продавали, не догадываясь, что деньги шли в карман адвокату.

И никто уже не мог узнать, был ли с ним в доле следователь или судья? Или это были просто сказки, и он все присвоил себе.

Один знакомый Северину судья, отправляясь на пенсию, четко сформулировал:

— Главной доблестью адвоката стало умение развалить дело, выиграть процесс любой ценой. Речь теперь не о том, чтобы спасти невиновного, отыскать смягчающие обстоятельства для виноватого. Правда сама по себе им совершенно не интересна, она только мешает выгородить убийцу, спасти маньяка… При этом в глазах людей он — законник и занят защитой закона. На самом же деле — человек, который может закон обойти, потому как знает, что надо сделать, чтобы остаться безнаказанным.

Северин тогда вспомнил командировку в Ставрополь, где в следственном изоляторе сидело существо по фамилии Гасанов… Этот был садист самый натуральный, настоящий изувер. В изоляторе, благодаря огромным деньгам, которые туда ему передавали, Гасанов, окруженный прихлебателями и шестерками, чувствовал себя хозяином и как-то в приступе злобы вырвал глаз сокамернику, который, как ему показалось, сделал что-то не так. Ему грозил новый солидный срок. Но вдруг выяснилось, что глаз вырвал кто-то другой, а Гасанов и вовсе отличается примерным поведением… Тем бы все и закончилось, но один из заключенных, доведенный до отчаяния, написал кровью записку о беспределе в камерах и просто выбросил ее из автозака, когда его везли на допрос. К счастью, записку кто-то подобрал и отнес в прокуратуру.

Северина отправили в Ставрополь разбираться, потому что на местных надежды не было. Быстро выяснилось, что за чудом с глазом стоял адвокат Гасанова, который работал на его брата-миллионера. Именно адвокат возил ментам деньги, ящики с коньяком, дарил их женам драгоценности. Именно он добился, чтобы они состряпали новое дело. Милиционеров раскололи моментально, потому как все лежало на поверхности, а вот адвокат Гасановых остался в стороне. Правда, через какое-то время его нашли за городом в собственной машине с полиэтиленовым мешком на голове. Но это, что называется, была уже другая история.