Утолю ваши печали. Бесплатно, но качественно - [2]

Андрей: Ага, вот оно что! Угадал! Ревнует! Вот почему вы так хорошо разбираетесь в ревности!

Наталья (еле слышно): Не угадал…

Андрей: Что? Не разобрал.

Наталья (громче): Не угадал. Дважды не угадал.

Андрей: Как это?

Наталья: Так это! И по командировкам не мотаюсь, и муж не ревнует.

Андрей: А почему вы так часто здесь бываете? Встречаете кого-то? Мужа?

Наталья (строго): Слишком много вопросов, молодой человек. Слишком много.

Андрей (обиженно): Подумаешь…

Встает, отходит к стойке.

Андрей: Ир! Иришка! Выходи! Я все осознал!

Ирина не отвечает и не показывается. Устанавливается тишина, периодически нарушаемая объявлениями диспетчера о регистрациях пассажиров и прибытии самолетов.

Наталья (в пространство, ни к кому не обращаясь): Я люблю аэропорты. Мне нравится смотреть на людей, которые вот-вот покинут землю и на несколько часов оторвутся от нее. Я люблю наблюдать за их лицами. Что они чувствуют перед полетом? Почему им не сидится на месте? Что заставляет их покинуть насиженное место? Что ожидает их там, в другом городе? Они надеются обмануть судьбу? Или найти новую?

Андрей (заинтересованно): А, синдром вокзала. Знаем-знаем, грамотные.

Наталья (разочарованно): Нет. Нет, молодой человек, вы ничего не поняли. Я не люблю вокзалы. Там — суета, там все какое-то мелкомасштабное, там этот неистребимый вокзальный дух… Нет, молодой человек, я не люблю вокзалы. Аэропорт — это совсем другое. Да, здесь тоже царит суета, но здесь суета совершенно иного характера, другая. Менее суетливая, более цивилизованная. Здесь другие люди. Но и здесь люди разные. Вот посмотрите (кивает вниз, через перегородку): абсолютное большинство — люди благополучные, состоятельные. Достаточно посмотреть на багаж — и уже все про них знаешь.

Андрей (с неприкрытой ухмылкой): А… Ну конечно, как же я сразу не догадался!

Наталья: Вы опять ничего не поняли. Нет, молодой человек, я не охотница за состоятельными мужчинами. Просто я выбираю человека из толпы пассажиров, не такого, как все, понимаете? Если посмотреть внимательно, такого человека сразу видно. Я не знаю его историю, я придумываю ее сама. Просто я вижу, что этому человеку плохо, его раздирают противоречия, или просто у него беда. Я его не знаю, я не могу подойти и открыто выразить ему свое сочувствие. Но я сочувствую ему со стороны. И пусть он об этом не знает, но он обязательно почувствует хоть какое-то облегчение, обязательно! Я верю в это! Вот посмотрите на эту женщину. Одета весьма скромно, а багаж, вы посмотрите на ее багаж! В таких сумках челноки возят товар из Турции да Китая. Дешевка, разовая, можно сказать, сумка. А путь-то неблизкий, да с пересадками!

Андрей (удивленно): А вы откуда знаете?

Наталья: Посмотрите, как она сумку скотчем перемотала для верности. Ее не волнует, насколько эстетично смотрится ее багаж со стороны, ее больше всего интересует надежность. И сумку эту она купила на один раз, на одну поездку, чтобы не жалко было потом выбросить. Ей самой эта сумка совершенно не нравится, но ей на это наплевать — главное дешево. А покупать дорогую сумку на одну поездку… Скорее всего, она просто не может себе этого позволить. Она редко ездит, и едет она не в командировку, это абсолютно точно. У нее наверняка какие-то неприятности, я просто чувствую это.

Андрей: Ну ладно, про неприятности — верю, может, вы и умеете чувствовать их на расстоянии. Про командировку тоже верю, и то, что ездит она редко: еще бы, если б ездила чаще, наверняка разорилась бы на более приличную сумку или чемодан. Но с чего вы взяли, что дорога ее ожидает с пересадками?

Наталья: Все очень просто. Она транзитная пассажирка. Я давно за ней наблюдаю. Она прилетела откуда-то и теперь ждет следующего рейса.

Андрей (недоуменно): Да откуда вы знаете?!

Наталья: Во-первых, ее никто не встречает и не провожает. Во-вторых, смотрите: у нее на сумке бирочка, значит, она уже сдавала сумку в багаж. Если бы это была конечная точка ее путешествия, она бы не сидела здесь, а, как минимум, ушла бы на автобусную остановку, даже если бы ее никто не встречал. Но она никуда не идет, она даже не смотрит по сторонам, значит, никого не ожидает увидеть — у нее нет знакомых в Москве. Она только без конца поглядывает на часы и прислушивается к объявлениям диспетчера. Значит, ждет следующего рейса.

Андрей (с легкой усмешкой): И правда, все просто, как дважды два. Ну и что — едет себе тетка куда-то с пересадками, ну и что? Какое вам до нее дело?

Наталья: Да, в общем-то, никакого. Но я чувствую ее боль. У нее случилось что-то нехорошее, ей сейчас очень плохо. Она как будто разрывается на две части. И остаться не может, и не ехать нельзя. Вот я и сижу, сочувствую ей. Если я подойду к ней и предложу свою помощь, она примет меня или за сумасшедшую или за аферистку какую-нибудь. Подумает, что я хочу стащить ее драгоценный багаж… Увы, люди стали такими черствыми и чужими друг другу, что в мою доброжелательность и бескорыстность никто не поверит. А мне так хочется помочь ей, так хочется облегчить ее душевные страдания, утешить. Вот для этого я и приезжаю сюда чуть ли не каждый вечер. Высмотрю пассажира, не похожего на других, и придумываю историю про него.