Утоли мою печаль - [14]

– А я что говорила! – И лукавые искорки вспыхнули в глазах.

О, этот птенец уже готовится вылететь из гнезда, правда, еще колеблясь между свободой и безопасностью. Между соблазнами большого мира и теплом материнских объятий. Но Мэдж так не хотелось отпускать своих детей! Ведь в них был весь смысл ее жизни.

– Все будет хорошо, – произнесла она, обращаясь больше к себе, чем к дочери. – Обещаю. Как будто этого было достаточно.

Майкл стоял посреди сверкающей белизной кухни, помешивал булькающий соус и терялся в догадках. На что он мог надеяться? Каждый раз, когда она входила в комнату, его неудержимо тянуло к этой женщине. Ему хотелось подойти и спрятать лицо в ее душистых волосах. Увидеть на ее губах улыбку, предназначенную именно ему. Услышать ее смех. Стереть с ее лица печаль.

Но Майкл не был уверен в своих силах. Иногда ему начинало казаться, что она сейчас вооружится поварешкой и вышвырнет его из дома. Он не знал, как надо действовать. Что бы ни говорил Энди, но он не был тем человеком, который мог бы «подцепить» эту женщину, и уж меньше всего на свете ему хотелось причинить ей хоть малейший вред.

И тут вошла она.

«Прежде всего, надо не забывать дышать, – сказал себе Майкл. – Все остальное само собой образуется».

– Нам с вами надо поговорить, – сказала Мэдж.

Он даже не удивился. Но, вдыхая аромат ее волос, почувствовал, что сердце забилось сильнее, а ладони вспотели. Страх. Притяжение. Трепет, которого не чувствовал с тех пор, как впервые взял в руки автомат.

– Я знаю.

Она стояла в дверях гостиной, бледная и суровая. Майкл с трудом удержался от того, чтобы не подойти и не обнять ее.

– Я сегодня прошелся по магазинам, – вежливо сказал он. – Можно предложить вам пива?

Мэдж неожиданно улыбнулась, и от былой суровости на ее лице не осталось и следа.

– Пожалуй, да, – выдохнула она.

Майкл достал из холодильника две банки.

– А где наш замечательный посредник?

– Переживает стратегическое отступление.

– Никогда не говорите «отступление», – посоветовал он, вскрывая банку и с удовольствием слыша характерное шипение. – Гораздо лучше звучит «перегруппировка».

Мэдж покачала головой.

– Чья это была идея?

– Мы с вашей дочерью отлично спелись. Идея принадлежит ей, а я уже продумал детали.

– Ох, уж эти мне заговорщики!

– Она замечательная девочка. Вы можете ею гордиться.

Мэдж ощетинилась.

– Я горжусь. Но есть определенные границы ответственности, например, кому разрешается приглашать мужчин в дом на неделю-другую.

– Но это не совсем…

– Мне не нужно, чтобы кто-то держал меня за руку. Я не желаю, чтобы кто-то наблюдал за мной, как стервятник, готовый обглодать мои психологические кости.

Она, должно быть, осознала, что перешла на повышенный тон, и внезапно умолкла. Сверкнула глазами. Отпила добрый глоток пива, что совсем не вязалось с ее праведным пуританским гневом.

Майкл сделал вид, что ничего не заметил.

– Я останусь, только если вы захотите говорить об этом.

– Говорить об этом? – откликнулась она, и румянец чуть тронул ее бледные щеки. – Я говорила об этом до хрипоты. Я кричала и бросалась на людей и оскорбляла совершенно посторонних. Ничего хорошего. Если хотите знать, пригласив вас к себе в дом, я совершила самую дурацкую ошибку из всех, которые делала в своей жизни, и я не собираюсь повторять ее.

Майкл помедлил с ответом.

– Дурацкая? – спросил он наконец.

– Знаете, – осторожно сказала она, – я не считаю, что ваше желание помочь нам – удачная идея. Я не хочу занимать ваш отпуск и вполне могу найти подрядчика, чтобы закончить работу…

Майкл протестующе поднял руку.

– Вы, наверное, не представляете, что у меня на уме, – сказал он, искренне надеясь, что будет правильно понят. Он словно шел вслепую по минному полю, не зная плана минирования и не умея обезвредить мины. – Я буду почти все время в гостинице. Гарантирую хорошую работу и хорошее поведение… Уверен, что Персик с удовольствием присмотрит за мной. Я знаю, что, вернувшись сюда, разворошил кое-какие воспоминания… Но, думаю, смогу вам помочь избавиться от этого.

– Я не нуждаюсь…

– Это не означает ничего иного, как просто посидеть и поговорить вечерком, когда вам не спится. Я знаю, как трудно бывает людям, которые не избавились от ночных кошмаров.

– Вы думаете, меня мучают ночные кошмары?

– После Кореи у нормального человека иначе быть не может.

На мгновение он подумал, что ее хватил удар.

Ее глаза расширились, тело напряглось, рот слегка приоткрылся. Жестянка с пивом хрустнула у нее в руках.

– Дышите! – поспешно скомандовал Майкл.

Она откликнулась, как разбуженный лунатик.

– Что такое?

Он улыбнулся.

– Вы перестали дышать. Трудно принимать серьезные решения, когда в мозг не поступает кислород.

Она покачала головой:

– Я в порядке.

Он поднял обе руки – классическая поза сдающегося.

– Хорошо. Но можно я уйду после обеда? Я весь день готовил этот соус!

Мэдж улыбнулась, ее лицо немного смягчилось:

– Меня еще никто никогда не упрекал, что я не накормила голодного мужчину. Да Джесс меня бы на месте убила!

Майкл кивнул и допил свое пиво.

– В таком случае я пойду умоюсь. Когда появятся Персик и ваш сын, мы сядем к столу.

Все шло не так, как он задумал. Он хотел сказать «спасибо» выходившей его женщине, выполнить задачу, поставленную перед собой в День Памяти, и уйти. Вернуться к своей обычной жизни.