Утешный мир - [37]

– Круто тебе пришлось, – искренне посочувствовала я. – С отцом все кончилось, а с матерью так и не началось.

– Ну, я потом привык к ней, конечно, понемногу. Она как лучше хочет, я же понимаю.

– А друзья?

– Так я этим и спасался. Сначала я не умел, конечно, и как бы… ну, покупал их, что ли… Они мне говорили: твой папаша – сам отстой, раз так с тобой поступил! Мне было приятно – получалось, что я не виноват.

– А сейчас ты что думаешь?

– Да я стараюсь не думать. Давно. Это вот вы выдернули.

– Но оно же все равно внутри сидит. Ты ведь так и не понял, что это было. Он плохой, или ты плохой?

– Ну да… А вы что, знаете, как на самом деле? Но откуда?

– От павианов, – усмехнулась я и подробно рассказала Володе еще два эпизода – с безымянным мальчиком из первой отцовской семьи и с Илюшей.

– От самих мальчиков, как ты видишь, это практически не зависит, – объяснила я. – это у него просто так отцовская программа функционирует. Биологически, кстати, вполне объяснимо: маленький павианчик – объект заботы, воспитания, партнер по играм, восхищенный взгляд, всегда на тебя направленный, а подросток – неприятные сомнения, конкурент и все такое.

– То есть я, каким я был тогда, тут вообще ни при чем? Просто я вырос из его… этой… программы?

– Ну да. А бывает, кстати, и программа-наоборот: лет до одиннадцати-двенадцати отец ребенка как бы не замечает, а потом вдруг начинает общаться и всячески уделять внимание. Но это с девочками больше…

– Ну это я тоже понимаю почему. Из павианов… – расслабленно усмехнулся Володя (с первой встречи и до этого момента он был жутко напряжен, и я все время это чувствовала). И, с некоторой растерянностью: – Но кто же тогда в этой истории плохой?

– Да никто, – пожала плечами я. – Он ведь тебе дал до фига хорошего, что не у всякого мальчишки бывает вообще.

– А почему тогда мне потом было плохо?

– От непонимания, конечно.

– Ну и если я теперь понял, то… что?

– Ты свободен действовать дальше в соответствии уже со своими программами, а не тянуть на себе груз своей воображаемой вины.

– Ага… А какие у меня программы?

Я от души рассмеялась. Кажется, он ожидал, что я сейчас быстренько, «из павианов» объясню ему всю его дальнейшую жизнь.

– Кое-что ближайшее мы сейчас обсудим. В конце концов, роль большого павиана имеет несколько ипостасей, а тебе максиму «никто тут не плохой» следует несколько закрепить, чтобы не потерялась.

* * *

Согласно нашему плану в ближайшие месяцы Володя познакомился с Татьяной и со своим братом Ильей (братья друг другу очень понравились). Потом познакомил мать со своей девушкой (матери девушка совсем не глянулась, ибо оказалась вся в пирсинге и татуировках; тогда ее познакомили с Татьяной, и Татьяна тут же признала ее «прикольной»), закончил (кое-как, увы) третий курс своего колледжа и устроился на лето стажером в фирму своего отца. Когда Владимир пришел рассказывать о ходе подготовки и выбора школы для Ильи, он едва ли не с порога отчитался:

– А помните, вы про Вову спрашивали? Так вот, я тут подумал и кое-что как отец предпринял, так что теперь уже могу вам рассказать. И знаете, он такой взрослый стал…

Я опустила голову, чтобы он не заметил моей улыбки.

Наши дети

Женщина была активна, деловита. Лицо простоватое, честное, туфли без каблуков, прическа – короткая практичная стрижка.

Детей двое. Мальчик ходит во второй класс, сейчас на продленке, девочка – вот она, пять лет, косички с резиночками, заколки в виде божьих коровок.

– История у нас самая простая, – говорит мать, которую зовут Зиной. – Замуж я шла по любви, все чин чином, и детей мы оба хотели, и чтобы не один, а больше – это тоже сразу обговаривали. Нас у матери четверо, я третья по счету, муж у родителей рос один, но всегда брата или сестру хотел – пусть, дескать, хоть у моих будет. Свадьбу сыграли, через полгода я забеременела, мы оба радовались как дети. Ждали, готовились. Родился первенец, сын – как хорошо! Мальчик у нас получился не самый спокойный, такая, знаете, егоза с пеленок, и спал первый год плохо, но муж к нему вставал, когда я совсем вырубалась, и пеленку поменять никогда ему не в тягость было, и искупать – тут ничего не скажу. Да нам и мои родители тогда помогали, и сестра старшая, и даже невестка, брата вторая жена, – у нее тогда самой зачать все никак не получалось (теперь-то уж девочку родила и всё слава богу), она всегда была готова прийти, если надо, поиграть, отпустить нас куда или просто роздыху дать. На все лето, с мая до октября, мы в Псковскую область уезжали – дом там у нас, еще от прабабушки с прадедушкой; точнее, уже два дома: брат со сватом еще один по соседству прикупили и земли потом, сейчас вот сестра строиться собирается. В общем, всегда есть кому за детьми приглядеть, нос вытереть, молока дать.

И вот где-то на третье лето я и заметила, что он стал меньше туда, к нам с сыном приезжать. То дела у него, то работа, то простудился… Ну, оно далеко, три с половиной часа в одну сторону, да еще пробки, если на машине. Я подумала: устал. Вот приедем домой, сын – в садик, я – на работу, тут все у нас и наладится. Приехали. Я на работу вышла. Владик, конечно, начал в садике болеть, но тут старшая папина сестра как раз на пенсию вышла, могла посидеть, пока я с работы приду. А муж… ну вот я прямо чувствовала, что он чужой какой-то стал, жесткий, как доска неструганая… Спрашивала его напрямки: случилось чего? Он отнекивался: ничего, все нормально, устал просто, на работе непонятки… А потом я Клавой забеременела. Оно случайно, в общем-то, вышло – я ведь уже знала, что что-то не так пошло. И его опять спросила: ну что, будем рожать или как? Он даже разозлился на меня вроде: конечно рожать, как же иначе! Пока я беременная ходила, вроде и вправду получше стало. А потом у меня случился гипертонический криз, угроза, у ребенка сердце стало сбоить, наркоз, кесарево в семь с половиной месяцев… Врачам низкий поклон, всех спасли. Клавочку мы потом все вместе выхаживали, я-то после операции сначала слабая совсем была. Все помогали, и муж, Вадим, тоже. Где-то к полугоду она оклемалась, вес набрала, стала как все дети. А когда дочери десять месяцев исполнилось, вот прямо день в день, он и ушел. И я осталась с двумя детьми.