Утерянные годы Иисуса - [11]

Лама, если верить истории Дугласа, также заверил его, что никогда и ни от кого не получал в подарок наручных часов, будильника или термометра (он не знал, что такое термометр и был убежден, что никогда не имел его), не говорил по-английски или на урду, как утверждал Нотович, не знал о буддийских писаниях на языке пали (в Химисе были писания, переведенные с санскрита и хинди на тибетский) и сказал, что буддисты «ничего не знают даже о его (Иссы) имени, никто из лам никогда не слышал его, разве что от миссионеров или европейцев».

Как следует из статьи, 3 июня 1895 года настоятель Химиса подписал документ, в котором содержались эти вопросы и ответы, и заверил своей печатью в присутст shy;вии Дугласа и его переводчика Шомвелла Джолдана, бывшего почтмейстера из Ладака.

По этому поводу Дуглас утверждал, что принял те критерии, которые Нотович сам установил для критики своей работы: «Хранились ли в монастыре Химиса эти летописи, и верно ли я отразил их суть?».

Дуглас писал: «Я посетил Химис и приложил старания путем спокойных и беспристрастных расспросов выяснить истину относительно замечательной истории Николая Нотовича, в результате чего я не только не нашел ни одного факта в поддержку его заявлений, но все свидетельства без тени сомнения опро shy;вергают их. Очевидно, что в монастыре Химиса нет тех летописей, которые якобы переводил Нотович, следовательно, он не мог и „верно отразить их суть“.

Хотя Дуглас пришел к заключению, что «Жизнь Святого Иссы» была «литературной подделкой», он удостоверился в том, что Нотович в самом деле посещал Лех и, возможно, Химис. Настоятель рассказал Дугласу, что ни один русский не был в Химисе в 1887 и 1888 г.г., но по ходу расследования профессор обнаружил, что лама не мог отличить русского от европейца или американца. Дуглас сообщил, будто лама, увидев фотографию Нотовича, признал, что «мог перепутать его с „английским сахибом“.

«Тщательно наводя справки», Дуглас установил, что русский по фамилии Нотович лечился у «доктора Карла Маркса», офицера медицинской службы в госпитале Леха, «страдая не от перелома ноги, а от менее романтического, хотя и не менее болезненного недуга — зубной боли». Дуглас даже допускал, что Нотович мог сломать ногу после того, как покинул Лех, но настаивал, что «вся история со сломанной ногой, если относить ее к монастырю в Химисе, не более чем фикция».

В послесловии к статье Дугласа Мюллер сказал, что с самого начала был убежден, что «Неизвестная Жизнь Иисуса Христа» Нотовича была чистой выдумкой. Но, добавлял Мюллер, во время написания своей статьи он чувствовал необходимость «поделиться с русским своими сомнениями и предположить, что тот, возможно, был введен в заблуждение буддийскими священниками, у которых почерпнул сведения об Иссе, т.е. об Иисусе[53]».

Мюллер писал, что в то время он не думал своими замечаниями задеть священнослужителей Химиса. Но, прочитав статью Дугласа, осознал необходимость «принести свои извинения замечательным ламам этого монастыря за мысль о том, что они способны на такой легкомысленный поступок», и заявил, что Дуглас явился не с опровержением, а с «уничтожением» легенды Нотовича.

Доверие к «Неизвестной Жизни Иисуса Христа» серьезно пошатнулось, и книгу стало труднее найти. Нотович вернулся к сочинению менее спорных трудов, таких, как «Миротворчество в Европе и Николай Второй» и «Россия и Английский Альянс». На этом история могла бы закончиться.

Но этого не произошло. Словно бы в угоду поклонникам хороших детективов сюжет начал усложняться.

Естественно, кому-то это показалось началом и концом литературной подделки: в гостиной русский, вооруженный ручкой, Дуглас берет его «с поличным» — добывает показания у старого почтенного, высокоуважаемого ламы в присутствии отставного почтмейстера из Ладака, выступившего в роли толмача.

В ходе расследования, когда Дуглас читал выдержки из книги Нотовича, лама, как было отмечено, непроизвольно воскликнул « Sun , sun , sun , manna mi dug !», что значит «Ложь, ложь, ложь, ничего кроме лжи!» В другой раз, как свидетельствует Дуглас, лама спросил: будет ли кто-нибудь наказан за публикацию таких откровенно ложных сведений?

На основе этих и других заявлений было бы сложно сделать иное заключение, чем то, что Нотович виновен по предъявленному ему обвинению. Но любой детектив, стоящий своего лондонского тумана, знает, что все не так просто, как кажется. Сыщик, естественно, начал бы задавать себе вопросы: «Действительно ли „Жизнь Святого Иссы“ — литературная подделка? Правда ли, что Нотович искусно лгал и мистифицировал? А если так, то каковы его мотивы[54]? Слава? Деньги? Имел ли он сообщников? Не был ли он агентом русского царя, как предполагал Хейл[55]? А если был, имеет ли это какое-либо отношение к делу? И если Нотович совершил подделку, думал ли он, что это сойдет ему с рук?»

Ладак — это лежащая на большой высоте, холодная, далекая, бесплодная земля. Около тысячи лет он был независимым королевством. В 1834 году Ладак подчинялся правителям Джамму, а в 1947 стал районом индийского штата Джамму и Кашмир, граничащим с Пакистаном, Тибетом и Китайским Туркестаном.