Утерянное искусство красноречия - [95]

Шрифт
Интервал

Важно, чтобы чистовик речи получился как можно более ненавязчивым. Не скрепляйте листы. Для плавного перехода от страницы к странице полезнее, если они (или карточки) лежат одна на другой на трибуне справа. Заканчивая читать страницу, осторожно перекладывайте ее левой рукой на левую сторону. Обязательно нумеруйте листы. Если они перепутаются, нумерация поможет восстановить верную последовательность.

Помимо чтения есть еще два способа произнесения речи. Один состоит в том, чтобы не опираться ни на текст, ни на иные заметки. Другой заключается в использовании плана или конспекта, подготовленных по написанному тексту.

Безумство храбрых

Способность произносить речь без конспекта или полного текста выступления – удел немногих. Для большинства это недоступно по ряду причин. Во-первых, вы рискуете забыть то, что собирались сказать, причем независимо от того, хорошая ли у вас память и как вы изучили свою речь. Я много лет проводил семинары по написанию деловых текстов. Хорошо зная материал, я всегда использую конспект на тридцатиминутной вводной лекции. Однажды, собираясь проводить семинар в рекламном агентстве в Нью-Йорке, я обнаружил, что конспекта нет. Он оказался в багаже, который авиакомпания отправила невесть куда. Пришлось руководствоваться, так сказать, полетом мысли. Провала не случилось, но я забыл несколько важных вещей, о которых непременно упомянул бы, имея конспект.

Без него сложно точно воспроизвести цитату, даже если вы хорошо ее знаете. Легко забываются и цифры. Имея конспект или полный текст, статистику и цитаты можно использовать более уверенно.

Вторая проблема в том, что сложно контролировать время. Без четкого плана легко увлечься и говорить слишком долго, например потратить чересчур много времени на одно положение в ущерб другим. Или наоборот, порой так давишь на газ, что заканчиваешь неожиданно быстро, и в программе образуется брешь.

В-третьих, когда говоришь без конспекта, откуда ни возьмись появляются речевые шаблоны – например, избыточное использование туманных фраз вроде «знаете ли».

Выступление с опорой на конспект или план

Выступление с опорой на конспект или план, составленный по написанному тексту, – это, возможно, лучший способ произнести хорошую речь. Во всяком случае, это золотая середина между дословным чтением и выступлением без всякой опоры.

Я хотел бы подчеркнуть: выступление с использованием конспекта (плана) не означает, что не нужно писать речь и тщательно ее редактировать. Причины, по которым речь следует записать, никуда не исчезают, если, конечно, вы не собираетесь зачитывать ее слово в слово. Например, написанный текст можно использовать как основу для плана, который вы возьмете с собой на трибуну. Не путайте его с планом, который вы составляли перед тем, как начать писать саму речь.

Чтобы подготовиться выступать по плану, просмотрите текст и постарайтесь свести его к нескольким ключевым положениям. Подчеркните слова или фразы, которые будут служить вам напоминанием об этих положениях, когда вы начнете выступать. Потом перенесите ключевые слова и фразы на несколько (от трех до пяти) карточек. Необязательно писать именно нужные слова – подойдет что угодно, вызывающее в памяти подходящие ассоциации. Одна карточка рассчитана на одну мысль или блок информации. Если закрепить за положениями речи номера и буквы, это поможет лучше организовать мышление. Чтобы понять, что это значит, рассмотрим следующий отрывок из речи «Управление временем и эффективная передача функций»:

Отвлечемся ненадолго от бизнеса и окинем взглядом общую картину. Наиболее очевидное ограничение в области управления временем – это необходимость спать. Томас Эдисон был известен не только способностями к инженерным исследованиям и изобретениям, но и тем, что мог обходиться без сна. Многие его коллеги приписывали его успех именно тому, что он мог много дней работать без перерыва – казалось, он полностью контролировал свое время. Когда его организм говорил ему: «Надо передохнуть», Томас просто не обращал на это внимания.

Эдисон всячески способствовал созданию своего образа неутомимого труженика, но в старости признавался, что на самом деле сна ему требовалось столько же, сколько и остальным, просто он научился дремать по несколько минут прямо на рабочем месте.

Казалось, что Эдисон полностью контролирует свое время, но на самом деле он просто умело им управлял. Это прекрасно ему удавалось, и итоги его замечательной жизни свидетельствуют о том, что он отлично распоряжался каждой своей минутой.

Если бы мне нужно было свести текст этой речи к плану или конспекту, то вот как бы он выглядел:

1. Необходимость спать нас ограничивает.

2. Эдисон известен тем, что мог обходиться без сна.

3. Именно этому коллеги приписывали его успех.

4. Мог игнорировать требования организма.

5. Ему нравился собственный образ.

6. Овладел искусством спать по несколько минут.

7. Итоги жизни доказывают, что он хорошо распоряжался временем.

Итак, я взял отрывок почти в двести слов и свел его к семи пунктам, в которых всего около пятидесяти слов. Последуйте моему примеру, и ключевые слова и фразы на карточках немедленно вызовут в памяти положения вашей речи – конечно,


Рекомендуем почитать
Изобретая традицию: Современная русско-еврейская литература

Как литература обращается с еврейской традицией после долгого периода ассимиляции, Холокоста и официального (полу)запрета на еврейство при коммунизме? Процесс «переизобретения традиции» начинается в среде позднесоветского еврейского андерграунда 1960–1970‐х годов и продолжается, как показывает проза 2000–2010‐х, до настоящего момента. Он объясняется тем фактом, что еврейская литература создается для читателя «постгуманной» эпохи, когда знание о еврействе и иудаизме передается и принимается уже не от живых носителей традиции, но из книг, картин, фильмов, музеев и популярной культуры.


Век диаспоры. Траектории зарубежной русской литературы (1920–2020). Сборник статей

Что такое литература русской диаспоры, какой уникальный опыт запечатлен в текстах писателей разных волн эмиграции, и правомерно ли вообще говорить о диаспоре в век интернет-коммуникации? Авторы работ, собранных в этой книге, предлагают взгляд на диаспору как на особую культурную среду, конкурирующую с метрополией. Писатели русского рассеяния сознательно или неосознанно бросают вызов литературному канону и ключевым нарративам культуры XX века, обращаясь к маргинальным или табуированным в русской традиции темам.


Путь и шествие в историю словообразования Русского языка

Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.


Набоков, писатель, манифест

Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.


Большая книга о любимом русском

Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.


Именной указатель

Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.