Утерянное Евангелие. Книга 1 - [7]

Уставшие девчонки, отказавшись от ужина, тут же повалились спать, а Виктор молча уставился на темнеющие посадки кленов вдоль убегающего назад железнодорожного полотна. Неторопливый пассажирский поезд должен был преодолеть расстояние в 250 километров только к утру…

— Познакомимся? — послышалось с места напротив.

Немолодой, изрядно побитый жизнью мужчина, седой и с большими залысинами, в первый раз за вечер нарушил молчание и выставил на стол бутылку самогона. Виктор долго гипнотизировал сосуд, втянув голову в плечи. Он не любил таких спонтанных застолий, тем более в поезде, да еще и с неизвестным спиртным и совсем неизвестным хозяином этого спиртного. Но сегодня, глянув в серые и какие-то пустые глаза соседа, вдруг кивнул головой.

— А, давай!..

Глоток «колдовства» из чайного стакана и пару кусочков полтавского сала, смоленого соломкой… Даже без хлеба, да со свежим грунтовым помидорчиком, порезанным на дольки… Да будь ты хоть академик! Если ни разу не пробовал, то какой ты украинец? Видимо, новый знакомый Лаврова, Павел, знал толк в настоящем самогоне.

Эх, красота! Виктор почувствовал, как тепло от шестидесятиградусного напитка медленно растекалось по всему организму. Давно он не пивал такого забористого бальзама. Арманьяк, бомбейский джин, ямайский ром, итальянскую граппу и многое-многое другое пробовал журналист в своих поездках. Но никакой абсент, никакие кукурузные американские ухищрения даже близко не напоминают простой украинский самогон из глубинки. И напиток ядреный, и разговор…

— Вот ты по заграницам ездишь? — «грузил» Виктора слегка захмелевший мужик. — За бабочками бегаешь… Негритянскими… А я вот никому не известный сельский мужик и не выделываюсь…

— Удивительное дело, — играя недоумение, поднял брови журналист. — Как только человек чего-то добился в жизни, сразу те, кто знал его раньше, а чаще те, кто даже не знал, начинают шушукаться: «Да он зазнался! Да он скурвился!» Причем абсолютно безосновательно. Просто потому, что отделился от прежнего своего круга общения. Просто потому, что работает на телевидении…

— …Вот видишь, ты на телевидении. А я где? Простой безработный.

Журналист уже не в первый раз сталкивался с такой позицией. Однажды, лет десять назад, случайно встретившись с одноклассниками, уже достаточно взрослыми людьми, он услышал от худого и давно выпивающего безработного Юры: «Конечно, вы там на «телике» работаете, ни хрена не делаете, а получаете миллионы…» Виктор, который всегда славился выдержкой и спокойствием, усмехнулся и достал из портфеля две видеокассеты с рабочим материалом по одной из своих поездок.

— Хорошо, Юрик. Давай так. Я тебе даю черновой материал — 180 минут видео. Твоя задача — к завтрашнему дню подготовить монтажный лист для режиссера, чтобы тот смог смонтировать программу и она вышла в эфир. Сделаешь — и я плачу тебе из своего кармана двести долларов.

Двести долларов по тем временам в Украине — деньги немалые, и Лавров знал, что говорит. На эти деньги семья из трех человек могла прожить, не голодая, два месяца. На предложение Виктора одноклассник Юра глупо ухмыльнулся и посмотрел вокруг, в поисках поддержи у друзей, которые с интересом следили за развитием беседы.

— Ну… я не знаю. А как это?.. А я не умею.

— А чего же ты говоришь, что мы ни хрена не делаем? — засмеялся Лавров.

— Да я так, ляпнул… Не подумал… — под общий хохот признался Юрий.

Вот и весь разговор.

Поэтому здесь, в поезде, Виктор был готов к любым сюрпризам, и к таким голословным заявлениям, как и к повышенному вниманию к своей персоне, у него давно был иммунитет.

— Хе, простой безработный… — Журналист саркастически кашлянул, продолжая разговор. — А ты просто поработать не пробовал? Ты думаешь, я сразу пришел, сел в телевизор и начал вещать?..

— …Ой, ой, ой, — перебил собеседник. — Все это мы уже слышали. Вы все и на войне были, и грудь под пули подставляли, и… ля-ля, фа-фа. А только байки все это. Сладкая какашка для простых обывателей. А вся правда в том, что кто удачно попал — тот и живет. Особенно те, кого власть кормит.

Виктор понимал, что ждать тактичности от этого простого сельского мужика, да к тому же озлобленного, не стоит. Но и сам он, слегка «подогретый» самогонкой, не собирался «отсиживаться».

— Почему-то все патологические неудачники во всем винят власть, — вздохнув, сказал он.

— Да, Лавров! Но если неудачников становится слишком много, уж не власть ли виновата в этом?..

Виктор не нашелся, что ответить. Слишком неожиданным был поворот в разговоре с этим парнем.

— Я бы этих сволочей по стенке размазал! — крикнул мужик и ударил кулаком по столу так, что пустые стаканы тревожно застучали в металлических подстаканниках.

— Ш-ш-ш-ш, — успокоил собеседника Лавров, глядя на спящих дочек.

— Я дико извиняюсь… — спохватился Павел и в искреннем сожалении положил ладонь на грудь. — Пойдем, подымим?

Виктор, хоть и не курил, но кивнул головой, и мужчины вышли из купе, плотно прикрыв за собой дверь.

…В прокуренном тамбуре последнего вагона было, как на доске для виндсерфинга — чуть зазевался и упал. Да еще и как на дискотеке, когда танцующие еле-еле слышат друг друга.