Утерянное Евангелие. Книга 1 - [58]

— Хорошо, — тяжело перевел дыхание Шитый. — Что это за человек и где он?

Сысоев кивнул головой и вынул из кармана телефон.

— Войдите.

Не успел он скомандовать, как тяжелая дверь в кабинет открылась и по паркету зашагал высокий, сухопарый и седой как лунь мужчина в костюме-тройке. Ему не хватало только пенсне и «брегета» в пистоне жилетки, и можно было бы подумать, что кто-то оживил академика Павлова.

— Прошу любить и жаловать. Агент Корень, — представил колоритного гостя Сысоев.

Если бы в кабинете находился Виктор Лавров, он конечно же сразу узнал бы в «академике» того самого «нептуна» с побережья одесского пляжа «Ланжерон».

— Что вы видели, расскажите нам, — учтиво попросил «службист».

— Три дня назад Людмила Богомол встречалась с Виктором Лавровым.

— Людмила Богомол — мать матроса-механика с «Карины», — пояснил Сысоев.

— Знаю… знаю… — сквозь зубы процедил Шитый. — Приходила ко мне как-то. Пришлось поплакать вместе с ней. Активная, как…

— …Я установил за ней слежку, как бы чего не натворила, — кивнул головой в ответ Сысоев.

— А о чем они говорили? — поинтересовался у старика генерал.

— Услышать не удалось, — спокойно ответил «нептун». — Увидеть тоже.

Шитый вопросительно посмотрел на Сысоева.

— Лавров то ли что-то заподозрил, то ли так получилось случайно, что он перекрыл себя Людмилой, стал за ней, и я не разобрал ни слова.

— Лавров, Лавров, — озадаченно вспоминая, забормотал генерал. — Кто это? Что-то знакомое.

— Ну, этот журналист. С телевидения, — напомнил Сысоев. — Человек года и так далее…

— Ах, да-да-да-да-да… И что же?

— Ничего. Но без всякой цели активистка с журналистом встречаться не будет, — заключил офицер спецслужбы.

— Но вы ведь не знаете, о чем они говорили? — неуверенно спросил Шитый.

— А вам одного факта того, что они уже встретились, мало? — вопросом на вопрос ответил агент Корень.

Эти слова пожилого агента ввели чиновника в ступор.

— Вы свободны. Продолжайте наблюдение, — приказал Сысоев старику, и тот, не прощаясь, молча вышел из кабинета.

— Геннадий Александрович, — проглотив сухой комок в горле, почти прошептал Шитый. — А этот ваш… Корень… не подведет?

— Этот наш Корень уже работал со СМЕРШем, когда нас с вами еще и в проекте не было.

— Ну, если бы мне было семьдесят лет, я бы не рискнул…

— Девяносто три!.. — улыбнулся Сысоев. — Ему девяносто три года, и он все еще выполняет третье упражнение по стрельбе. Без очков, должен заметить!

— Ну… мне остается просто вам верить.

— Да, больше ничего и не остается, — веско сказал Сысоев.

При этих словах генерал посмотрел в глаза спецу и понял, что успех его махинаций и вправду целиком и полностью зависит от этого человека. Он открыл коробку из красного дерева, достал оттуда очередную сигариллу и подкурил.

— А что будем делать дальше? Если Лавров знает, то это…

— …Я хочу убедиться, что у вас есть план. Надеюсь, он у вас есть? — глубоко затянувшись и выпуская кольцо дыма, спросил генерал.

* * *

— Фу-х-х-х-х! Хорошо хоть папу не сказали привести, — пробормотал Лавров, выходя на улицу после беседы с генералом и вытирая платком пот со лба.

«Говорят, что генерал — это выживший из ума полковник. Так вот, Лавров. Тебе не повезло. Этот не выжил».

— Ну как? — послышалось за спиной, и Виктор резко обернулся. Перед ним стоял Короленко, смеясь одними глазами. — Кто победил?

— Знаешь, полковник, — отвечал Виктор, пожимая руку старому спецу, — как выиграть у чемпиона мира по шахматам?

— Как?

— Это когда ты играешь белыми, а у него все карты одной масти и без козыря.

Короленко, засмеявшись, похлопал Виктора по плечу.

— Тебе, Лавров, книжки пора писать, а не по африкам ездить.

— И ты туда же! — возмутился Виктор, подходя к своему «гелендвагену». — Только что мне этот батон в погонах рассказывал, кто виноват, что делать и кому на Руси жить хорошо.

— И что ты ему ответил?

— Хіба ревуть воли, як ясла повні?

— А серьезно?

— А серьезно — он мне пытался запретить ехать.

— А ты?

— А я что? Зачем мне лезть в бутылку? Я прикинулся ветошью и сказал, что и слыхом не слыхивал ни о каких Сомали и вообще, если поеду куда-то, то не сегодня.

— И он тебе поверил?

— Ну, как этим глазам можно не поверить? — ответил журналист и посмотрел на Короленко таким взглядом, что тому захотелось дать ему кусочек колбасы.

— Артист…

— Поехали выпьем, зритель… — парировал Виктор, открывая дверцу водителя.

— Не-е-е. У меня дела… я тут голубей кормлю.

Только сейчас Виктор заметил в искусственной левой руке полковника сумку с мокрым хлебом.

— Знаешь, очень нервы успокаивает, — простецки улыбнулся пенсионер спецслужбы, и в этом было что-то трогательное.

На самом же деле Виктор понимал, что Короленко пришел сюда не просто так. Но лишних вопросов таким людям не задают и, попрощавшись со старым товарищем, журналист медленно тронулся в сторону дома.

Виктор заметил за собой одну особенность. В последнее время в моменты крайнего напряжения он начинал шутить. И не просто шутить, а прямо-таки фонтанировать иронией и юмором. То ли это от того, что боялся сказать что-то лишнее, или просто потому, что его остроумие помогало ему справиться с психологическим напряжением. Нет, он никогда не был угрюмым и всегда находил, как съязвить, саркастически поддакнуть, но в последние пять лет это чувствовалось особенно остро. Вот и сегодня его по-настоящему «несло».