Усвятские шлемоносцы - [3]

Работать, конечно, он ей не дозволит, пусть под кустом с ребятами посидит, в кои-то разы поваляется на воле, какая с нее помощница, но зато, как и другие, всей семьей вместе будут. И Касьян, отшвырнув цигарку, крупно пошагал, почти побежал навстречу, на ходу напяливая обсохшую рубаху.

- Папка! Папка-а! - уже горланил и мчался, завидев Касьяна, старшой, и его колени дробно строчили, вымелькивали среди ромашек и колокольцев.Папка! Мы пришли-и!

Митюнька тоже кинулся бежать к отцу, но не одолел травы, запутался, плюхнулся ничком, канул с головой, будто в бочаг, завопил горласто, басовито. Касьян отыскал по реву, цапнул пятерней за рубашонку, подкинул враз оторопело примолкшего парнишку, по-лягушечьи растопырившего кривулистые ножки, и, поймав на лету, сунулся колючим подбородком в мягкий живот. От этого прикосновения к сынишке уже в который раз за сегодняшнее утро все в нем вскипело буйной и пьяной радостью, и он, вжимаясь щекой в сдобное, пахучее тельце, утратил дар речи и лишь утробно стонал, всей грудью выдыхал нечто лесное, медвежье: "мвав! мвав!", как тогда, под струями родникового ключа. Митюнька же, позабыв свои минутные слезы, счастливо закатился от щекотки, немощно отпихиваясь обеими ручками от горячей кудлатой головы, пинал ножонками в грудь, в лицо, хватал отца за уши. А когда тот насытился лаской, мальчонка тут же, как ни в чем не бывало, цепко, привычным манером обхватил крутую Касьянову шею и завертел белой одуванчиковой головкой, озирая неведомый ему заречный мир с высоты отцовского плеча.

- Чего пришла-то? - запоздало строжась, глянул Касьян на жену остывшими от забавы глазами.- Говорил же...

- Да это они все: пойдем к папке, пойдем да пойдем.

- Мало ли чего они... Сама должна понимать.

- Да и как было не пойти? Гляну, гляну в окошко, все идут. Так ждала этого дня...

Касьян перехватил из ее рук узелок, бугристо набитый чем-то теплым, духмяным.

- Это гостинчик тебе,- пояснила Натаха.

- А грабли зачем? Или еще не натягалась?

- Я ж думала, забыл ты их. Смотрю утром, грабли дома. Дай, думаю, снесу, а то как же без граблей-то?

- Ну да, ну да, мели, а я поверю,- с укором гуднул Касьян.- Или я тут рогулю не срубил бы. Обошелся бы и без граблей.

- Да ладно тебе, Кося.- Натаха обхватила Касьянову руку, повисла на ней, заглядывая в лицо.- Или не рад, что ли, нам?

- Ну ладно, ладно нежности разводить,- озирнулся по сторонам Касьян.Идем к месту, раз уж пришли.

На своей обкошенной делянке он опустил на землю Митюньку, сложил к его ногам узелок и, завернув беремок уже обвялой медово истекавшей кошенины, отнес его под куст краснотала.

- Во! Тут сидите,- приказал Касьян, расстилая траву в тени.- На-кось тебе, Сергунок, ножичек, поиграйся. Свистульку вырежи. Себе и Митрию. Смотри, не зарони.

- Не-е! - обрадовался Серенька, обеими руками принимая от отца заветный складничек.- Я его покамест в карман спрячу.

- А никак дырка в кармане?

- Какая дырка? - засмеялась Натаха.- Ты, отец, и не видишь, что у твоих сынов штаны новые?

- Глянь-кось! - изумился Касьян.- А я и правда не вижу. Ну-ка, Серень, повернись, погляжу.

Сергунок, засунув руки в карманы, горделиво прошелся в новых штанах туда-сюда.

- И я! И я в новых! - потребовал к себе внимания младшенький.

- Дак и ты! Ну, герои! Ну, молодцы! - похвалил отец.- И в каком же таком магазине куплены такие хорошие штаны? Да еще с карманами!

- Это мамка нам сшила.

- Неужто мамка? - опять нарочито изумился Касьян.- Экая рукодельница у нас мамка!

- Вчера дошила,- радостно закраснелась Натаха от своего же признания.

- На руках? - продолжал играть Касьян.- Ну, чудеса! А как магазинские!

- Машинкою оно б поладней вышло. Да уж какие получились.

- А чего? Хорошие штаны! Ну, давай, Натаха, займись с ими,- кивнул он на ребятишек.- Пить захотите, вон горушка, а под нею ключик. Там и ягод полно, позабавьтесь.

- Где? Па, где ягоды? - новострился Сергунок.

- Да вона, вишь бугор! Прямо обсыпан весь. Ложись на живот и ешь. Ну, давайте, давайте, делайте чего-нибудь. А то я вон сколь время потерял с вами.

Еще издали нетерпеливо примериваясь глазами, жадно целясь в незавершенный прокос, Касьян поплевал на руки и выдернул из земли косье. Чувствуя, что за ним наблюдают домашние, он, превозмогая боль в плече, молодцевато, одним духом выбрил закоулок между двумя куртинками ивняка и уже было собрался без всякого роздыха сделать новый зачин, как, обернувшись, увидел позади себя Натаху. Насунув на глаза платок, она негнуче, бугрясь тяжким животом, неловко накидывала грабли, пытаясь раздергивать неподатливые, уже успевшие слежаться пласты кошенины. Сергунок с Митюнькой тоже вовсю старались, пыхтя, загребали еще нехваткими руками сырую траву и, зарывшись в ней с головой, тащили и раскладывали на поляне.

- Ого, я сколько! - радостно звенел голос Митюньки.- Мам, мам, погляди!

- А ну, брось! Брось! - осерчал Касьян, подбегая к Натахе.- Или время свое не знаешь?

Натаха приостановилась, оперлась о держак.

- Да я, Кося, легонечко.- Круглое ее лицо жарко румянилось под слабой тенью косынки.- Трава парится, а я сидеть стану.