Устроители Святой Руси - [138]
Я вот что заметила…
Он сейчас столько людей соединяет…
Вот мне написали, что на Бойконуре создали православную общину Евгения Родионова, на Алтае на погранзаставе в поселке Окташ освятили Свято-Евгеньевский храм в честь его Небесного покровителя…
У меня такое ощущение, что там, где людям трудно, там и Женя…
И какие люди встречаются хорошие… Я когда с отцом Евстафием у вас, в Петербурге, познакомилась, подумала, что бывает ощущение – родной по крови… А это еще роднее. Он родной по духу»…
Это не монолог…
Это списанные с магнитофонной ленты реплики Любови Васильевны, которые почему-то совершенно не хочется разбавлять никакими пояснениями.
Да и трудно добавить сюда что-то, чтобы пояснить.
Это говорит мать Евгения Родионова.
Это не звание и не должность. Это – судьба.
Уже прощаясь, я спросил у Любови Васильевны про крестики, о которых писали в журнале «Русский дом».
– Тысячами крестики везу туда … – сказала Любовь Васильевна.
– И что, столько солдат крестится…
– Ну, я ведь не крещу… Мы просто раздаем крестики. Спрашиваешь, может, кто-то крещен, но потерял крестик, или вообще не носит почему-то… Вот таким и даем… Но солдаты, – Любовь Васильевна улыбнулась, – почему-то хотят, чтобы я сама им крестики на шею надела…
– И много вы крестов надели?
– Я же говорю, тысячи…
13
Об этом тяжело говорить, но не говорить еще тяжелее.
16 февраля 1996 года Любовь Васильевна Родионова получила телеграмму полковника Буланичева, извещавшую о дезертирстве ее сына, захваченного чеченцами в плен…
Прошло восемь лет, и вот, день в день, «Церковный вестник» (№1—2 (278—279) за 2004 год) вышел с подзаголовком на всю полосу: «Синодальная комиссия не нашла оснований для прославления в лике святых солдата Евгения Родионова».
Далее шло обстоятельное, ироничное, порою дышащее фельетонным сарказмом интервью с секретарем синодальной Комиссии по канонизации священником Максимом Максимовым…
«Канонизация – это не раздача награждений всем пострадавшим»…
«Было принято решение о встрече с Любовью Васильевной Родионовой… Нашей задачей было узнать, что она за человек… К сожалению, в данном случае говорить о церковности не приходится. Я связывался со священником, который служит в храме рядом с домом Родионовых. Любовь Васильевна в храм не ходит, а люди, которые приезжают на могилу Евгения, сами служат панихиды и в храм к священнику никогда не обращаются. Что кроме сектантства можно в этом увидеть?»
«В нашем разговоре с Любовью Васильевной выяснилось, что ее встреча с Хайхороевым продолжалась не более семи минут, и он ничего не говорил ей о конкретных обстоятельствах гибели Евгения… Любовь Васильевна честно призналась нам, что доказать ничего нельзя».
«Пленок с казнями и издевательствами над пленными воинами у нее много, и на одной из них, как она считает, снят ее сын. Но и это доказать невозможно, потому что убиваемый солдат снят со спины, и у нее самой нет полной уверенности в том, что это ее сын».
Можно было бы рассказать тут отцу Максиму Максимову, как, заложив свою квартиру, выкупила Любовь Васильевна у чеченцев тело Евгения и привезла в Курилово, а здешний священник о. Александр Филиппов отказался отпевать его без оплаты.
Деньги о. Александр требовал не такие уж и большие, и, как свидетельствует Любовь Васильевна, «соседи сжалились над нами (денег у меня после Чечни совсем не было), заплатили ему 300 рублей, и только тогда он совершил обряд отпевания».
Такая вот история…
Осуждать о. Александра Филиппова за то, что он потребовал оплаты за свой труд, нельзя, но понять, почему Любовь Васильевна не хочет приглашать его для совершения панихид на могиле сына, можно.
А потом, с каких это пор служение панихид на могилах священниками других приходов стало сектантством?
И вообще, какое отношение конфликт (если это можно назвать конфликтом!) Любови Васильевны Родионовой с приходским священником о. Александром Филипповым имеет к канонизации воина Евгения?
Мы уже говорили, что рожденный для земной жизни на четвертый день празднования Вознесения Господня 23 мая 1977 года мученик за Христа Евгений родился для вечной жизни в сам этот великий для христиан день… Добавим сейчас, что и старинная церковь на кладбище, где погребен воин Евгений, освящена в честь Вознесения Господня.
Думается, что этот факт, если уж говорить о канонизации воина Евгения, гораздо важнее личностей священников, совершающих панихиды на его могиле…
Можно было бы сказать тут, что и фраза священника Максима Максимова о встрече Любови Васильевны с Хайхороевым, которая «продолжалась не более семи минут» и во время которой Хайхороев «ничего не говорил ей о конкретных обстоятельствах гибели Евгения», не совсем точно отражает сам смысл этой встречи. Чеченский бандит ведь не воспоминаниями с Любовью Васильевной делился, а продавал матери тело ее сына, убитого им.
Все эти просчеты о. Максима Максимова, наверное, можно объяснить душевной глуховатостью, но вот с высказыванием, дескать, «надо определенно заявить, что эпоха новомучеников и исповедников российских, как бы мы ее не растягивали, уже закончилась» – сложнее.
Очень рискованное это заявление…
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Личная жизнь людей, облеченных абсолютной властью, всегда привлекала внимание и вызывала любопытство. На страницах книги — скандальные истории, пикантные подробности, неизвестные эпизоды из частной жизни римских пап, епископов, кардиналов и их окружения со времен святого Петра до наших дней.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
В сборнике собраны статьи польских и российских историков, отражающие различные аспекты польского присутствия в Сибири в конце XIX – первой четверти XX вв. Авторами подведены итоги исследований по данной проблематике, оценены их дальнейшие перспективы и представлены новые наработки ученых. Книга адресована историкам, преподавателям, студентам, краеведам и всем, интересующимся историей России и Польши. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Настоящая книга явилась плодом совместного творчества известнейших ученых-кельтологов, Майлза Диллона и Норы Чедвик. Это обобщающий и в некотором роде подытоживающий труд, вместивший все наиболее важные данные и сведения, собранные кельтологией к середине 60-х годов XX века. Наряду с широчайшим охватом материала великим достоинством этой книги является истинно научный подход авторов, основывающих свое изложение только на достоверной и проверенной информации, скрупулезном и тщательном анализе и сопоставлении источников.
Говоря о своеобразии Эфиопии на Африканском континенте, историки часто повторяют эпитеты «единственная» и «последняя». К началу XX века Эфиопия была единственной и последней христианской страной в Африке, почти единственной (наряду с Либерией, находившейся фактически под протекторатом США, и Египтом, оккупированным Англией) и последней не колонизированной страной Африки; последней из африканских империй; единственной африканской страной (кроме арабских), сохранившей своеобразное национальное письмо, в том числе системы записи музыки, а также цифры; единственной в Африке страной господства крупного феодального землевладения и т. д. В чем причина такого яркого исторического своеобразия? Ученые в разных странах мира, с одной стороны, и национальная эфиопская интеллигенция — с другой, ищут ответа на этот вопрос, анализируя отдельные факты, периоды и всю систему эфиопской истории.
В книге рассматривается время, названное автором «длинным 1894-м годом» Российской империи. Этот период начинается с середины января 1894 г., когда из-за тяжелого заболевания Александр III не мог принимать министерские доклады и наследнику цесаревичу Николаю было поручено ознакомиться с ними, то есть впервые взяться за выполнение этой исключительно царской миссии. Завершается «длинный 1894-й» второй половиной января – началом февраля 1895 г. В те дни, после выступления Николая II 17 января в Зимнем дворце перед депутациями, четко определился неясный прежде его идеологический курс.
История Валаамского монастыря неотделима от истории Руси-России. Как и наша Родина, монастырь не раз восставал из пепла и руин, возрождался духовно. Апостол Андрей Первозванный предсказал великое будущее Валааму, которое наступило с основанием и расцветом монашеской обители. Без сомнения, Валаам является неиссякаемым источником русской духовности и столпом Православия. Тысячи паломников ежегодно посещают этот удивительный уголок Русского Севера, заново возрожденный на исходе XX столетия. Автор книги известный писатель Н.